Повздыхав и побродив по зале, принц прошел в смежную небольшую, но светлую комнату. Зеркальные дверцы отразили его юное лицо с горящими глазами. – И здесь она была, - смущенно думал принц, невольно раздувая ноздри и заливаясь смуглым яблочным румянцем. Тонкие пальцы скользнули по перламутровой глади фаянса, еще чуть влажной и, казалось, теплой. Взгляд темных глаз вдруг замер, только гулко – дук! дук! дук! – стучало сердце. За выступающей с прожилками колонной белел лукавый уголок небрежно сложенной бумажки. «Письмо! Она оставила письмо!» - мелькнуло в голове у принца. Дрожащей рукой он потянул за мягкий мятый уголок... и побледнел, как покрывавший стены кафель.
Тут она заревела, покраснела, залилась слезами – все сразу, а ведь раньше отпиралась.
- Катька! С ума сошла! – конечно, заругалась мама. – Зачем же ты бумажки за трубу суешь?
- А-а... ты сама сказала... чтобы в гостях бумажки не спускать....
Ребенок прав. Трубы здесь непомерно тонкие. А рядом, главное, рулон висит и манит. Ни одного листочка не сорвать – скажете тоже – непривычно. В мусорку в чужом доме бросить – неприлично. Хоть в гости не ходи, конкретно.
Нас, правда, больше не приглашают.
Афины-Инфо Русская мысль.
Лариса Пападопулу
