Еврокомиссар Жан-Клод Юнкер намекнул, что отношения с Анкарой находятся в тяжелом состоянии, и пообещал, что «однажды присоединение Турции к ЕС произойдет». Ну и чтобы всех успокоить, еще он назвал себя «гарантом продолжения переговорного процесса». Руководитель Европейского совета Дональд Туск был более конкретен, заявив прессе, что стороны «не достигли конкретных компромиссных решений» и нерешенных вопросов еще слишком много.
У Брюсселя претензии более принципиальные, нежели простое соответствие пресловутым критериям, и затрагивают сферу национальных стратегических интересов и безопасности Турции. Это обеспокоенность из-за операции в сирийском Африне, конфликта между Турцией, Кипром, Грецией и Италией вокруг добычи газа на шельфе Кипра, задержание Турцией двух греческих пограничников, а также из-за проблемы отмены антитеррористических законов, которые, по мнению Брюсселя, нарушают права человека. Добавим к этому довольно подозрительную для европейцев политику турецких властей в отношении отечественных и некоторых зарубежных журналистов и в целом СМИ, и у ЕС на руках оказывается материалов на целое обличительное досье, в котором можно вообще не упоминать какие-либо законодательные недоработки в контексте формальной евроинтеграции.
Оценка Эрдогана
Президент Турции Тайип Эрдоган, с улыбкой пожимавший руки Туску и Юнкеру перед камерами, потом на борту своего самолета все пояснил сопровождавшим его журналистам. «Было бы самообманом говорить, что у нас с ЕС все отлично и негатив остался в прошлом. Но было важно встретиться на уровне лидеров и честно все обсудить. Мы договорились продолжать диалог и ускорить развитие наших отношений», — сказал турецкий лидер.
Но эти слова о важности встречи, продолжения диалога и честной дискуссии не должны вводить в заблуждение. Эрдоган недоволен Брюсселем, а в его уже привычной риторике о двойных стандартах и политизированности позиции европейцев нет никаких изменений. Обращаясь к спортивной терминологии, можно сказать, что обе стороны находятся в клинче, только вот на ринге нет судьи, который бы их разнял и дал отмашку на новый раунд.
Самостоятельно Анкаре и Брюсселю сделать это сложно — сказывается и усталость Турции от безрезультативности усилий, ее упертость, и, будем откровенными, прикрываемое рядом очевидно политических мотивов нежелание ЕС принимать Турцию в свое экономическое братство.
Обещанные миллиарды
Незадолго до болгарского саммита ЕС сообщил, что работает над тем, чтобы начать выделять Турции второй транш из 3 млрд евро на мигрантов, о чем были договоренности в марте 2016 года. Первые 3 млрд якобы уже пришли в страну. На следующий день после этого сообщения Брюсселя Эрдоган заявил, что так и не увидел всех средств из первого транша. По его словам, было профинансировано только порядка 1,85 млрд евро.
В Варне эта тема обсуждалась. Турцию эти деньги не спасут, она и так потратила на беженцев в разы больше средств, но добиваться выполнения обещаний Анкара настроена принципиально. Эрдогану не нравится, что финансирование ЕС идет через одобренные европейцами структуры на конкретные проекты. Он объяснил Туску и Юнкеру, что из-за поступления средств третьим сторонам транши облагаются высокими комиссиями, и предложил переводить деньги напрямую турецким госорганизациям, занимающимся беженцами. Какого-либо конкретного решения по этой теме пока не последовало, и ЕС говорит о наличии жестких процедур для подобного финансирования.
Понятно, что Брюсселю нужна полнейшая прозрачность в этой сфере, в том числе чтобы у населения не возникало вопросов, на что тратятся их налоги. Плюс какими бы честными ни выглядели заверения Анкары о том, что эти деньги она не потратит на себя, ЕС этим словам доверять не может.
Близкий и все еще далекий Шенген
С натяжкой прогрессом можно назвать договоренности проработать перспективу либерализации визового режима между Турцией и Шенгенской зоной. Но тут стоит вспомнить, что союз заявлял о вероятности отмены виз еще к концу лета 2016 года. Потом эти сроки перенеслись на зиму, на 2017 год, на неопределенный срок. Турция еще к осени 2016 года выполнила практически все 72 критерия для либерализации с Шенгеном, а парламент даже одобрил соглашение о реадмиссии с ЕС, которое бы вступило в силу в случае фактической отмены виз. Однако ужесточение антитеррористического законодательства после попытки путча в Турции в июле 2016 года поставило крест на либерализации поездок турок в ЕС. Брюссель возмутился антидемократическим, по его мнению, характером этих мер и зацепился за эту возможность оттянуть отмену виз, понимая, что Анкара не сможет сделать шаг назад.
Сейчас, после встречи в Варне, решено снова заняться оценкой перспектив либерализации с Шенгеном, для чего в апреле в Турцию прибудет делегация ЕС. Однако надо понимать, что контртеррористическое законодательство в республике не изменилось, и,, если для Брюсселя это все еще камень преткновения, а для Турции — принципиальный момент, что очевидно, то переговоры по визам снова зайдут в тупик.
От радости к разочарованию
В 1963 году Турция подписала Соглашение об ассоциации с Европейским экономическим сообществом, а заявку на вступление подала в 1987 году. К 1999 году Турции присвоен статус кандидата на вступление, но лишь в 2005 году начались официальные переговоры о вступлении.
Это событие стало для пришедшего во власть в 2002 году Эрдогана одной из самых заметных международных побед, значительно увеличившей его рейтинги внутри республики. Вхождение в ЕС оказалось основным стратегическим вектором турецкой политики, начались коренные реформы во многих сферах, в первую очередь в законодательной, создано отдельное Министерство по делам ЕС. Сейчас внушительная, если не бо́льшая, часть условий для соответствия нормам союза выполнена, и Анкара ранее не раз обращала внимание на то, что Брюссель принимал в свои ряды страны, которые по сравнению с нынешней Турцией были далеки от гармонии с ЕС.
Республика занялась объяснением своему населению необходимости вхождения в союз. Это делалось за счет многочисленных мероприятий с участием европейцев, публикаций в СМИ, выступлений руководства с пояснениями — применялись и чисто пропагандистские методы, и адекватная агитация. В итоге уровень поддержки идеи стать полноправными европейцами среди турок превысил 70%.
Турки, с которыми я обсуждал эту тему, приводили различные доводы в пользу ЕС. Говорили и о чисто статусных вещах типа «мы и так европейцы», «нас нельзя считать только Азией и смотреть на нас как на отсталую страну». Отмечали и то, что после присоединения к ЕС в Турции будет больше порядка в законах, налогах, демократии, а экономическая интеграция даст большие бонусы. Это довольно спорное утверждение, и позже некоторым из моих собеседников становилось понятно, что вот как раз в экономике значительных улучшений может и не быть, а и так высокие налоги вряд ли будут снижены. Базировались такие настроения на новостях из ряда «молодых» стран ЕС, которые переживали серьезные экономические трудности, будучи институционально очень похожими на Турцию.
В первой половине 2010-х годов Брюсселю стало окончательно понятно, что Анкару, так рьяно преодолевающую формальные этапы евроинтеграции, надо бы притормозить. Сделать это можно было, только указав на необходимость решить некоторые политические вопросы, которые для Анкары являются принципиальными. Плюс к тому европейцы начали активно прессинговать турок по темам демократизации, гражданских прав и свобод. На фоне такой риторики Турция начала охладевать к союзу, видя, что ей попросту «морочат голову» — конкретно без этого выражения не обходилось почти ни одно официальное выступление турецких руководителей в тот период.
В 2015 году Эрдоган объявил, что вступление в ЕС больше не является стратегической целью Турции и не интересует страну. Пока что эта корректировка курса не сильно повлияла на настроения населения. По данным некоторых недавних опросов общественного мнения, в среднем перспективу вступления все еще поддерживает более 75%. Однако только 31% опрошенных верит, что Турцию в обозримом будущем реально примут в союз. И этот показатель крайне важен — налицо разочарование политикой ЕС.
