В Z-пабликах, например, стал популярным тезис: «Падение Асада показывает, что начатое нужно доводить до конца, а не замораживать войну, откладывая ее на потом. Если бы сразу уничтожили боевиков в Идлибе, все было бы иначе». Этот тезис транслируется с ясной целью — продвигать идею о том, что России не следует соглашаться на компромиссы, которые может предложить Трамп для завершения войны в Украине (например, остановить огонь на линии фронта), а нужно продолжать борьбу до «полного разгрома и капитуляции Киева».
Однако, если и есть чему поучиться на примере Асада, то это совершенно другое... Начнем с того, что Асад не собирался замораживать войну, а наоборот, планировал «добить» оппозицию в Идлибе в начале 2020 года. Однако ему это не удалось из-за военного вмешательства Турции на стороне его противников. Ни Дамаск, ни Иран, ни Россия не были готовы воевать с турками, и поэтому война была заморожена.
Турция в Идлибе сделала то же самое, что Россия сделала на Донбассе в августе 2014 года, вмешавшись напрямую в конфликт и не дав украинским силам разгромить «ЛДНР».
Что касается краха сирийской власти, то его причиной стало конкретное событие — отказ Асада от предложения Эрдогана о компромиссном урегулировании конфликта и нормализации отношений между Турцией и Дамаском.
Эти предложения не подразумевали отставку Асада. Эрдоган призывал лишь к достижению политического соглашения с оппозицией, созданию свободной экономической зоны в Алеппо с участием турецких инвесторов и синхронизации политики в отношении курдов. При этом турецкие войска должны были быть выведены с территории Сирии, а Идлиб возвращен под контроль Дамаска.
Однако Асад отверг эти предложения, выдвинув максималистские требования. После этого Эрдоган решил «усилить переговорную позицию», дав команду на начало наступления из Идлиба на Алеппо. Это наступление оказалось неожиданно успешным и привело не только к «усилению переговорной позиции» турков и оппозиции, но и к быстрому падению сирийской власти и бегству Асада из страны.
Таким образом, ситуация ясна: Асад, переоценив свои силы и недооценив противника, не захотел идти на компромиссы и в итоге потерял все. В этом контексте его пример приобретает совершенно иное значение в свете возможной реакции России на компромиссы по Украине для завершения войны (если, конечно, такие компромиссы кто-то предложит Москве). Например прекращение огня на линии фронта с отказом от требования передачи под контроль России всей территории четырех областей.
Реалистично ли оценивают свои силы в Москве те, кто призывает отказаться от компромиссов? Не приведет ли этот отказ к серьезным потерям и, как минимум, к резкому ослаблению переговорной позиции?
Тем не менее аналогичные вопросы можно задать сторонникам «войны до победного конца» и противникам компромиссов как в Украине, так и на Западе. Особенно если вспомнить, какие компромиссы ранее эти силы отвергали, называя их «капитулянскими» — реинтеграция Донбасса с особым статусом в Украину по Минским соглашениям и стамбульские переговоры 2022 года, когда россияне были готовы без боя отдать захваченные после 24 февраля территории в обмен на нейтральный статус Украины. Любой из этих вариантов был бы гораздо лучше для Киева, чем обсуждаемая сейчас остановка войны на линии фронта с фиксацией контроля России над захваченными территориями. Это тоже сейчас многие называют «капитуляцией», но в случае продолжения войны условия ее завершения для Украины могут стать еще хуже.
Текущая война — это непредсказуемый процесс. Ее затягивание несет огромные риски для всех сторон — как для Украины, так и для России, и даже для Запада. Эти риски многократно превышают возможные потери от компромиссов для скорейшего завершения конфликта. Пример Асада — наглядный урок.
