У нас на оживленном офисном пятаке открылась новая «чебуречная». Это известный греческий бренд. Я там никогда не покупаю. Во-первых, дорого, а, во-вторых, сердцу моему маленький частный бизнес как-то милее.С первого взгляда непонятно, почему дочернее предприятие сети N решило втиснуться между другим известным кофейно-пирожковым брендом и небольшим заведением, 500 тысяч лет вкусно и недорого кормящим окрестных тружеников. Еще непонятнее на этом фоне выглядит лишь супермаркет с русскими продуктами, что около года назад открылся аккурат по соседству с другим магазином, годами обслуживающим охочее до картофельных вареников постсоветское население. Правда, Марио Пьюзо устами выдуманного им Крестного Отца говаривал: «ничего личного, это просто бизнес» - об этом пойдет речь.
Господин Попадόпулос (допустим, такова его фамилия, к тому же, он действительно «попал»), владелец «старинного» кофе-шопа на площади, поначалу реально струсил. Это было видно по его горькой улыбке и по тому, что девушка-продавец за все годы моей покупательской верности раза два бросившая «спасибо-пожалуйста», начала неумело, но резво, рассыпаться в любезностях: «Приятного дня! Приходите еще!». Акула тиропитной коммерции сети N, тем временем, чувствовала себя вполне бодро – удачная у них корпоративная политика – цвета там, внутреннее убранство, улыбчивый персонал в фирменных передниках. Так вот, после августовского анабиоза, вернувшихся на пятачок клерков заведение г-на Попадопулоса удивило. Был сделан ремонт, заведению придали своеобразный небезынтересный вид, над входом водрузили вывеску типа «Кофеёк у соседа», и, что самое приятное, цены остались прежними. Теперь любители фастфудного гламура могут без ущерба для своего имиджа покупать кофеёк у старожила перекусочного бизнеса.
Или вот еще. Несколько лет подряд просуществовал на том же пятачке ресторан русской кухни. Березовый принт на стенах, шансон не первой свежести и котлеты по-киевски привлекали в общепит не слишком много народа. Целевая аудитория ресторана была, я думаю, непонятна самим владельцам заведения. Кавказские мужчины заходили туда иногда аккуратно выпить и закусить, а наши афинские женщины приводили греческих кавалеров «на пельмени». Знаковым ресторану с березками стать не удалось – для дневного перекуса цены были слишком высоки, а для вечернего ужина не годились ни место, ни меню. Кулинарный стиль заведения был настолько смешанным и расплывчатым, что единственной правильной его характеристикой было, собственно, отсутствие всякого стиля. Ресторанчик с романтическим названием логично закрылся, и не было больше за столиками напротив ни улыбчивых кавказских дяденек-понтийцев, ни наших монументальных обесцвеченных дам. Заведение едва ли не в самом проходимом месте Афин пустовало недолго, после летнего отпуска оно явилось пред очами прохожих в виде традиционной греческой таверны. Березовые лианы по стенам закрасили приятным светлым тоном, интерьер без лишних изысков заполнили фотографиями в простых рамках на тему греческого быта, а меню составили простое, экономичное и понятное всем и каждому. Посетители здесь теперь задорно стучат вилками по тарелками, не подозревая о берёзовом прошлом маленькой таверны.
Наша эмиграция, как и любая другая здравомыслящая прослойка общества, кризис недолюбливает. Но при этом испытывает легкое садомазохистские удовольствие: мол, НЭП пережили, коллективизацию тоже, перестройку с лихими девяностыми выстояли, а уж сытый европейский кризис – раз плюнуть. Только «пережить» не значит – «терпеть, стиснув зубы». Иногда достаточно сменить угол зрения на привычные вещи, чтобы они заиграли по-новому.
