Когда-то Париж был городом огней, элегантности и дорогих ароматов. Теперь он напоминает сцену, где декорации успели обветшать, а массовка забыла, зачем она здесь.
Британец Нил Маккой-Уорд отправился в столицу романтики и остался, мягко говоря, озадачен. Отрезки его прогулки напоминают черновик неудачного нуара: грязные улицы, полиэтиленовые кульки, цепляющиеся за обувь, разбитые витрины и магазины, которые больше ничего не продают. Повсюду полиция, но, кажется, никто не чувствует себя в безопасности. Сирены звучат непрерывно, но это не те фанфары, что знаменуют победу.
Париж теперь живёт по другим законам. Если раньше туристам приходилось уворачиваться от официантов с подносами, теперь их сбивают парни на велосипедах, которые не считают нужным останавливаться на зелёный свет. В воздухе пахнет не круассанами, а отчаянием, щедро приправленным нотами разложения. И если в каком-то закоулке особенно воняет, это не кухня знаменитого бистро. Это просто чей-то новый дом без стен и крыши.
Чувство тревоги не покидает. Заходишь в метро — за спиной маячит незнакомец, явно не с намерением уступить место. Идёшь по улице — встречаешь сцены, которых в туристических буклетах нет. Кто-то разбил окно, кто-то кого-то арестовал, кто-то разглядывает тебя с таким интересом, что невольно проверяешь, не выпал ли у тебя из кармана кошелек.
Впрочем не всем в Париже одинаково плохо. Есть люди, которым нравится оставаться в городе. Вот, например, театр La Gaîté Lyrique — культурная площадка, которую решили сделать символом инклюзивности. Идея была чудесная, а вот реализация оказалась в духе классических трагедий. Зрителей давно нет, постановки отменены, а на сцене — 300 человек, которых никто не приглашал, но которые решили остаться насовсем. Финансирование, естественно, закончилось, бюджет пошел ко дну, а афиша теперь больше напоминает список претензий.
Париж умеет удивлять. Когда-то его улицы были декорацией для романтических фильмов. Теперь они вполне подошли бы для сценария фильма-дистопии. Впору снимать Оруэлла. Город всегда славился искусством, но сейчас здесь процветает другой жанр. Скажем так, артхаус с элементами выживания. Главный вопрос в том, когда закроется занавес. Хотя, возможно, он уже давно закрыт — просто никто этого не заметил.
