Георгий Ангелопулос, будущий патриарх Григорий V, родился в 1745 или 1746 году в Димитсане на Пелопоннесе в семье бедняков. Первоначальное образование получил на родине под руководством двух иеромонахов, а позднее продолжил обучение в Афинах у известного педагога Димитрия Воды.
В 1767 году переехал в Смирну, где его дядя иеромонах Мелетий был экклисиархом храма св. Георгия. Посещал известную смирнскую евангелическую школу. Через некоторое время переселился на Строфадские острова (в Эгейском море), где был пострижен в монашество в одном из монастырей. Позже проживал на острове Патмос в монастыре св. Иоанна Богослова, где состоял слушателем знаменитого дидаскала Даниила Керамевса в основанной им богословской школе. С Патмоса переехал в Смирну по приглашению митрополита Прокопия, сделавшего его архидиаконом и протосинкеллом.
Перевод на новогреческий язык бесед Иоанна Златоуста дал ему научную известность (1785). В 1785—1797 годы избран митрополитом Смирнским.
Возведённый на константинопольский патриарший престол впервые в 1797 году, он дважды вынужден был его оставить и в третий раз занял его в 1818 году. Много заботился об образовании духовенства; издал несколько слов Василия Великого и сочинение Аристотеля о добродетелях и пороках.
До восшествия на престол в третий раз, во время пребывания на Афоне, ему было предложено вступить в тайное общество «Филики Этерия», готовившее восстание греков против оттоманского ига; Григорий отказался, сославшись на невозможность для себя давать клятву безусловного повиновения неведомым ему вождям тайной организации.
Османы казнят патриарха Григория V. Гравюра 19 века
Тело Патриарха, повешенного на Пасху 1821 года по приказу султана Махмуда II, висело три дня и ночи
Несмотря на предложения русского посланника покинуть Константинополь, он предпочел остаться в Фанаре. В конце февраля (по григорианскому календарю) 1821 года, когда Александр Ипсиланти с итеристами перешёл реку Прут, имея намерение поднять восстание Молдавии и Валахии, патриарх Григорий отлучил всех инсургентов от Церкви, чтобы спасти оттоманских греков от расправ, которые тем не менее последовали позднее, когда началось восстание в Морее 25 марта (6 апреля) 1821 года.
По мнению историков, отлучение революционеров со стороны патриарха было улицей с односторонним движением и согласовывалось с друзьями, поскольку он находился в уязвимом положении из-за привилегий, которые он получал от Высокой порты. Исходя из этой оценки, если бы султан получил отрицательный ответ на отлучение, это привело бы к массовому уничтожению христианского населения в Константинополе.
Григорий V на картине маслом (источник: Национальный исторический музей)
Поэтому существует предположение, и его разделяют некоторые турецкие историки, что Григорий V сыграл свою роль и отлучил революцию от церкви, как только его об этом попросил султан.
Однако решения, принятые им во время этого третьего патриаршества (он взошел на Вселенский престол 18 декабря 1818 года), продолжают разделять историков, некоторые из которых указывают, с одной стороны, на то, что он отказался вступить в Филики Итерию, а с другой стороны, на то, что его труды и позиции были направлены против Просвещения и Французской революции.
Однако факт остается фактом: после начала революции в Молдавии (22 февраля 1821 года) он стал мишенью для Высокой порты - его отлучение произошло через несколько месяцев, 23 марта. Однако вскоре стало очевидно, что, несмотря на первоначальное оцепенение, революционный импульс далеко не остановлен; положение Григория V стало еще более шатким.
В день Пасхи 1821 года великий переводчик Высокой порты Ставракис Аристархис отправился в Патриархию и зачитал султанскую грамоту перед членами Священного Синода. Григорий II был "недостоин патриаршего престола, неблагодарен Высоким Вратам и неверен".
Сразу же после этого он был арестован и доставлен в тюрьму Констанцибаси, где подвергся ужасным пыткам. Выведя Патриарха из темницы со связанными за спиной руками, они отвезли его на лодке к причалу Фанари, а несколько лодок, полных турецких солдат, окружили их и следовали за ними. Залив Кератиос был заполнен. Набережная также была полна людей.
По дороге евреи и мусульмане насмехались и издевались над ним. У ворот патриархии была установлена виселица. Палач, сняв с него энциклику, мантию, четки и все ценное, что нашел при нем, накинул ему на шею петлю.
Как только они остановились, Патриарх опустился на колени, думая, что там его обезглавят. Слуги пинали его и заставили идти вперед. Он был изнурен постом и болезнью, особенно в таком возрасте, и ходить было нелегко. Его привезли в Патриархию.
Григория V повесили на средних воротах стены мандро, окружающей территорию Патриархата. Ему было 70 лет.
В то время, пока в храме происходила интронизация нового Патриарха Евгения, Патриарх Григорий отдавал свою душу на виселицу снаружи. На груди у него висел приказ о казни. Мимо проходили турки и евреи, ругаясь, издеваясь и бросая камни в Патриарха. Посмотреть на исполнение приказа султана приехал сам визирь. Он сидел напротив и курил, наслаждаясь видом. Ближе к вечеру мимо проходил сам султан.
Патриарх Варфоломей у ворот, где был повешен Григорий V (фото: Вселенский патриархат / Никос Папахристоу)
Тело казнённого провисело на воротах патриархии три дня. В связи с османскими репрессиями в Фанаре греки не решались выкупить его у палача. По одной из версий, на четвёртый день константинопольские евреи купили тело патриарха за 800 пиастров. Тотчас же собралась толпа евреев и турок, они сняли тело Григория V, раздели его и, связав за ноги, протащили ее с петлей на шее по улицам Города с криками радости, проклятиями и проклятия против христианской религии.
Затем его тело положили в лодку, привязали к нему от веревки виселицы тяжелый камень и бросили в море. Но тело мученика никак не желало тонуть. Затем они привязали еще один камень, одновременно пронзив его в разных частях тела, чтобы он набрал воду и утонул.
Затворённые ворота патриархии
Однако веревка была перерезана, и тело патриарха три дня плавало в Кератиосе, пока ее не заметили. 16 апреля того же года тело было найдено и опознано греческим экипажем русского судна "Святой Николай" под командованием кефалонийского капитана Мариноса Склавоса. Тело было доставлено в Одессу, по приглашению градоначальника Одессы графа Александра Ланжерона.
Тело Григория V было выставлено в храме для народного паломничества и погребено с большими почестями 16 июня 1821 года. Отмечается, что тело мученика с момента казни до момента погребения (более 3-х месяцев) не разлагалось и было нетленным.
Погребение совершил архиепископ Кишинёвский Димитрий (Сулима). Из-за слухов о поругании евреями тела Григория V в Одессе состоялся первый в Российской империи еврейский погром, первопричиной которого была конкуренция между греческими и еврейскими торговцами.
Клише с картины Георгиоса Роилоса, включенной в книгу Спироса Маркезиниса "Политическая история современной Греции: 1828-1964" (источник: Институт исторических исследований)
25 апреля 1871 года мощи Григория V были перевезены в Афины и помещены на хранение в метрополию.
В 1921 году был официально канонизирован Элладской православной церковью. С 2000 года его имя было внесено в святцы Московского патриархата под 10 (23) апреля (в Греции память 10 апреля по григорианскому стилю). Мощи покоятся в Благовещенском кафедральном соборе Афин.
Гробница патриарха Григория в Афинском кафедральном соборе
Русский исследователь истории Константинопольской церкви Иван Соколов в начале XX века писал: «Особенно важное значение имела для греков ужасная смерть знаменитого патриарха Григория V. Она сделала этого иерарха святым и мучеником в сознании всего народа, заклеймила позором султана, упрочив за ним эпитет „убийцы“, уничтожила всякую мысль о примирении греков, пред лицом всего цивилизованного мира оправдала греков в их стремлении низвергнуть ненавистное иго и вообще оказала громадное нравственное влияние на ход дальнейшей борьбы греков. „… Вождь церкви, вселенский православный патриарх, духовный отец и представитель всего греческого народа, повешенный на воротах патриархии в великий праздник Пасхи, подвергшийся самому бесчестному наказанию, без суда и расследования его дела“, — это в глазах греков было событием чрезвычайной важности, образцом истинного исполнения христианского долга, принесением себя в искупительную жертву за спасение других, мученичеством за веру и отечество. Поэтому кончина Григория V религиозно освятила и нравственно возвысила, в сознании греков, их борьбу с турками, вдохнула в них новые силы, нравственно укрепила и оправдала их подвиги и труды. Сами турки впоследствии были крайне изумлены, когда увидели, что кончина мученика, вместо того, чтобы прекратить и подавить восстание, расширила и утвердила его».
Статуя патриарха Григория V справа от входа в Афинский университет. Была установлена в 1872 году на средства Георгиоса Авероффа; скульптор Лазарос Фиталис
В 2004 году диакон Андрей Кураев в статье «Только за Родину, но не за Сталина!» провёл параллель между деятельностью митрополита и впоследствии патриарха Московского Сергия и Григория V. Ему ответил публицист Николай Селищев статьёй «Верхоглядство или умысел? По поводу статьи А. Кураева» в газете «Русский вестник». В начале 2006 года председатель Синодального комитета по межцерковным и межхристианским связям Элладской православной церкви митрополит Пантелеимон (Караниколас) указал, что Григорий V считал, что для освобождения от турецкой оккупации нужна его смерть, на что он и пошёл в тот момент, когда уже не было другого выхода служить греческому народу.
Дионисий Соломос в своем "Гимне свободе" посвятил патриарху семь строф:
[...] Все плачут. Все: Все, все, все, все, все, все...
Глава Церкви
Плачь, плачь, плачь повешен
Как будто он убийца.
У него широко открыт рот.
Он часами вкушает
Святую Кровь, Святое Тело
Вы думаете, он хочет снова выйти на свободу.
Проклятие, которое он оставил
Как раз перед тем, как ему причинили зло.
Тот, кто не хотел сражаться.
И может сражаться [...].
[…] Όλοι κλαύστε. Αποθαμένος
Ο αρχηγός της Εκκλησιάς
Κλαύστε, κλαύστε κρεμασμένος
Ωσάν νά ‘τανε φονιάς.
Έχει ολάνοικτο το στόμα
Π’ ώρες πρώτα είχε γευθή
Τ’ Άγιον Αίμα, τ’ Άγιον Σώμα
Λες πως θε να ξαναβγή.
Η κατάρα που είχε αφήσει
Λίγο πριν να αδικηθή
Εις οποίον δεν πολεμήση
Και ημπορεί να πολεμή […].
