«Пушечное мясо» на экспорт

Несостоявшийся казачий круиз

«Английский посол передал мне предложение своего правительства об отправлении трех или четырех русских корпусов через Архангельск во Францию…», – писал в последний день августа 1914 г. министр иностранных дел Сергей Сазонов. К началу Первой мировой войны на Западе господствовало представление о ничем не ограниченных людских возможностях Российской империи. Реальности это не соответствовало – крестьянская страна просто не могла забрать из деревни слишком много рабочих рук, а многие нерусские, «инородческие» регионы не подлежали призыву, так что при всей многолюдности человеческий ресурс империи был отнюдь не бесконечен.

Российская империя имела многочисленную армию, но ее людские ресурсы вовсе не являлись неисчерпаемыми 

---

Но правительства западных союзников Англии и Франции зависели от общественного мнения, которое в начальном угаре общеевропейской войны страстно желало увидеть, как на ненавистного кайзера накатывает гигантский русский вал. Доходило даже до курьезов, когда британские газеты в августе 1914 г. писали, что некие «очевидцы» уже наблюдали в английских и французских портах русских солдат, на сапогах которых «лежал снег»…

В реальности у России возник огромный сухопутный фронт от Балтики до Румынии и никаких «лишних войск» для отправки на Запад не было. Да и военные всех стран понимали, что переброска даже одного корпуса морем из России во Францию или Англию займет слишком много времени. Однако желание английского и французского общества как можно быстрее увидеть своих русских союзников было так сильно, что Лондон и Петербург даже договорились устроить психологическую демонстрацию. 

Решили быстро перебросить морем на Запад 600 донских казаков и провезти их по основным городам Англии, «чтобы поднять боевой дух и привлечь добровольцев на призывные пункты». Для этих целей с сентября 1914 г. в Новочеркасске начали формировать образцовый 53 й Донской казачий полк особого назначения. Однако ситуация на всех фронтах Первой мировой так быстро менялась, что всем союзникам вскоре стало не до таких демонстраций. Донские казаки с показательным круизом на Запад так и не отправились.

Люди в обмен на обмотки

На втором году мировой войны наши западные союзники вновь вспомнили о русском человеческом потенциале. Во первых, англичане и особенно французы к тому времени понесли большие потери и осознали, что затянувшаяся «позиционная» война потребует еще миллионы жертв. Во вторых, именно к 1915 г. наглядно проявилась зависимость царской России от экономики союзников. Русская армия в том году испытала череду кризисов – не хватало снарядов, винтовок и даже сапог. Массу недостающего снаряжения, вплоть до ботинок с обмотками, пришлось закупать на Западе.

В ноябре 1915 г. Алексей Игнатьев, военный атташе в Париже, так докладывал о желаниях западных союзников: «Вопрос касается посылки во Францию крупных контингентов наших военнообязанных, посылка коих явилась бы своего рода компенсацией за те услуги, которые оказала и собирается оказать нам Франция в отношении снабжения нас всякого рода материальной частью».

Ни русское командование, ни сам царь отнюдь не стремились отправлять наших солдат за моря умирать вместо союзников. Однако возраставшая зависимость от поставок оружия и снаряжения с Запада буквально выкручивала руки. От союзников одно за другим шли уже не просьбы, а почти требования людской помощи. Из Парижа и Лондона поступали многочисленные предложения, порой совершенно нелепые и даже пренебрежительные к суверенитету России. 

Британский посол Джордж Бьюкенен предложил, как ему казалось, прекрасную комбинацию – русские отправляют на фронт во Францию 300–400 тыс. солдат, а вместо них бреши на русском фронте заткнут… японцы. Япония тогда формально находилась в состоянии войны с Германией, так как под шумок европейского конфликта оттяпала у немцев их колонии в Китае и на островах Тихого океана. Чтобы японцам было «легче» умирать в боях с немцами на русском фронте, Бьюкенен предлагал Петербургу отдать под власть Токио северную половину Сахалина (южная и так была японской по итогам неудачной для нас войны 1904–1905 гг.). Излишне говорить, что такое оригинальное предложение не встретило понимания в Петербурге.

«Мы вам не туземцы…»

В Париже атташе Игнатьев даже поскандалил с французскими сенаторами, когда один из них сравнил русских солдат с «аннамитами», вьетнамцами из колониальных частей Франции. Дело в том, что французы заранее провели «анализ» и радостно сообщили русскому представителю, что, по мнению их офицеров, «успешно командовавших туземцами, не понимавшими французского языка, включение русских солдат в состав французской армии не представит никакой трудности». Игнатьев жестко возразил: «Русские не туземцы, не аннамиты».

Почти публично желаниями союзников возмущался и генерал Михаил Алексеев, начальник штаба Верховного главнокомандующего: «Это предложение торга бездушных предметов на живых людей…» Однако критическая зависимость от поставок с Запада победила. Тот же Алексеев в декабре 1915 г. был вынужден согласиться послать французам русские части, как он объяснял, «чтобы обеспечить за собою в будущем получение нами из Франции заказанных предметов боевого снабжения…»

В устном разговоре с представителем президента Франции царь Николай II согласился отправить на Запад 300–400 тыс. русских солдат («20 000 тонн человеческого мяса», как спустя несколько лет эмоционально писал русский эмигрант, военный историк Антон Керсновский). Французы знали, кого прислать для уговоров российского монарха: прибывший в Петроград в декабре 1915 г. сенатор Поль Думер был не только одним из самых авторитетных политиков Франции той эпохи, но и отцом пятерых воюющих на фронте сыновей, из которых к моменту встречи с царем один уже погиб, а еще трое погибнут в ближайшие годы. Так что Думер был убедителен в своих просьбах, а Николай II, по свидетельствам очевидцев, вообще не любил прямо отказывать собеседникам, тем более не смог он отказать такому гостю…

Поль Думер вернулся во Францию, публично уверяя всех, что русские готовы поставлять своих солдат на Западный фронт «по 40 тысяч ежемесячно». Царские генералы, однако, решили тихо саботировать это решение Николая II, ограничившись постепенной отправкой нескольких бригад, благо не спешить позволяли трудности логистики – связь с Западом поддерживалась лишь морем.

Первая «особая бригада» для отправки во Францию была сформирована в январе 1916 г. и отправилась на Западный фронт через Владивосток вокруг всего света. В мае того же года в ставке русского командования в Могилеве были подписаны два соглашения с французами, по сути, прямо увязывавшие поставки на Запад «пушечного мяса» в обмен на военную технику. Россия обязалась до конца года поставить западным союзникам семь «особых бригад», не менее 60 тыс. солдат и офицеров.

Боевые 40 копеек

К тому времени резко изменилась ситуация на одном из фронтов мировой войны – была окончательно разгромлена маленькая Сербия, больше года сопротивлявшаяся превосходящим силам Австро-Венгрии. Сербы проиграли, когда на стороне немцев выступили «братья-славяне» из Болгарии.

Чтобы не допустить перехода всех Балкан под фактическую власть Берлина, в Греции и Албании высадились английские, французские и итальянские части. Так возник Салоникский фронт – первые англо-французские части высадились в Салониках, втором по величине городе Греции. При этом сама Греция в мировую войну вступать не хотела и еще почти два года оставалась «нейтральной». Неудивительно, что в Париже и Лондоне решили перенаправить часть «особых бригад» из России именно на этот Салоникский фронт (иногда его еще именовали Македонским фронтом).

Русское командование с начала войны, несмотря на собственные трудности, оказывало сербам поддержку поставками оружия и снаряжения. Весь 1915 г. в Петербурге обсуждался и вопрос отправки в Сербию русских частей. При этом англо-французские союзники откровенно обвиняли русских в поражении сербов – якобы болгары вступили в мировую войну потому, что им не угрожала Румыния, так как Россия пожалела «вернуть» румынам Бессарабию, чтобы тем самым склонить их к войне на стороне Парижа и Лондона…

Русские войска на привале в Салониках (1916)

---

В таких условиях для отправки на Салоникский фронт Россия в апреле 1916 г. начала формировать 2 ю Особую пехотную бригаду. Формирование проходило в Московском военном округе с учетом фронтового опыта и боевого слаживания – в новую бригаду направлялись целиком отобранные роты из лучших частей действующей армии. Командующим бригадой назначили опытного генерал-майора Михаила Дитерихса. Бригаде придали группу конных разведчиков и даже хор с капельмейстером, однако не включили саперов и артиллеристов. Предполагалось, что бригаду полностью вооружат и будут поддерживать артиллерией французские союзники.

Зато на высоте было финансовое обеспечение – даже рядовым при полном французском довольствии полагалось 40 копеек «суточных денег» от царской казны. То есть солдат «особой бригады» получал в 16 раз больше, чем его собрат в обычных фронтовых частях. Офицеры также получили от царя дополнительные выплаты – как выяснилось позже, жалованье русских офицеров в «особых бригадах» в два раза превышало оклад их французских коллег по чину.

«Марсельский инцидент»

2 ю Особую пехотную бригаду должны были доставить на Запад восемь французских и два русских парохода. Отправка предполагалась в июне 1916 г., но запоздала на месяц – присланные из Франции суда оказались совершенно не готовы для транспортировки людей. Не хватало помещений с нарами, и части солдат пришлось спать на полу кают и коридоров. Почти отсутствовали спасательные средства, хотя в Северном море была высока опасность германских подлодок.

Когда 31 июля 1916 г. последние пароходы отчалили от пристаней Архангельска, выяснилось, что не прибыли обещанные англичанами корабли охранения, и русская бригада обогнула без потерь почти половину Европы только благодаря просчетам германской разведки и флота. Изначально союзники планировали везти русское «пушечное мясо» прямо к месту назначения через Гибралтар. Однако в Средиземном море риск вражеских подлодок был еще выше, и транспорты с русскими выгрузили во французском Бресте.

Простые граждане Франции были уже измучены затянувшейся мировой войной, они связывали с русскими резервами надежду на скорую победу, поэтому устроили солдатам «особой бригады» восторженную встречу. Русских не только завалили цветами, но и, по воспоминаниям очевидцев, отпускали им в магазинах вино, фрукты, кофе и другие товары бесплатно. В Париже генерала Дитерихса, командующего 2 й Особой бригадой, лично принял президент Французской Республики Раймон Пуанкаре.

Однако пребывание во Франции не обошлось без страшных и показательных инцидентов. В лагере под Марселем, куда перебросили бригаду, возник открытый конфликт солдат с частью офицеров. Раздражителем стал подполковник Мориц Фердинандович Краузе, немец по национальности. Рядовые обвиняли его в необоснованном отказе в увольнениях, а главное – в растрате причитавшихся солдатам денег (напомним, что рядовым «особых бригад» полагались от царя крупные «суточные»). 

Ходили и фантастические слухи, что Краузе якобы «кайзеровский шпион» и он хотел навести на корабли с русскими вражеские подлодки. В итоге 15 августа 1916 г. во время очередного скандала под крики «Бей немцев!» солдаты убили подполковника Краузе. Спустя ровно неделю 8 солдат 2 й Особой бригады, обвиненных в мятеже, были расстреляны. Подчеркнем, что эта трагедия произошла не в каких-то тыловых или разложившихся частях, а в элитном, тщательно подобранном подразделении…

Эти события засекретили, подполковника Краузе вскоре записали убитым в бою, а французов уверили, что взбунтовавшиеся солдаты были просто пьяны. Однако слухи о «марсельском инциденте» просочились и в общество, и в сражавшуюся армию.

«Греческий салат»

В августе 1916 г. на крейсерах французского флота 2 ю Особую бригаду перебросили из Марселя на Балканы. Судьба тех русских, кто воевал на фронте во Франции, в конечном итоге была не легче, но им хотя бы повезло с исторической памятью. «Экспедиционный корпус Русской армии во Франции» вспоминали и в советское время хотя бы потому, что в нем служил Родион Малиновский, один из будущих победоносных маршалов СССР. В постсоветское время русских солдат во Франции нередко вспоминают в связи с причастностью к их истории знаменитого поэта-воина Николая Гумилева.

Находящиеся в Салониках 2-я и 4-я Особые пехотные бригады попали на фронт летом 1916 г. 

---

Тем же русским, кого из Франции отправили воевать и умирать на забытый Салоникский фронт, общественной памяти не досталось. Между тем бои на этом фронте по ожесточенности не уступали иным «мясорубкам» Первой мировой, а воевать русским солдатам довелось с «братьями-славянами» из Болгарии.

Высаженную в Салониках «особую бригаду» торжественно встретили союзники, особенно ликовали потерявшие свою страну и продолжавшие сражаться сербы. Однако, как вспоминали очевидцы, чувствовалось, что встречавшие «разочарованы небольшим количеством прибывших русских войск». Всего на Салоникский фронт тогда прибыло 9 612 наших солдат и офицеров.

Сербы предлагали включить «особую бригаду» в состав их армии. Однако комбриг Дитерихс довольно высокомерно объяснил сербскому генералу Милошу Васичу, что «неудобно включать войска такой великой державы, как Россия, в состав армии небольшого государства». В итоге русские перешли в подчинение французам. Впрочем, у Дитерихса не было особого выбора – всем Салоникским фронтом командовал французский генерал Морис Саррайль.

Русские войска Особой бригады прибывают в Салоники

---

Из всех фронтов Первой мировой этот был самым пестрым и многонациональным. С одной стороны – французы, англичане, сербы, итальянцы и позднее вступившие в войну греки. При этом французов преимущественно представляли «туземные части» из Африки: алжирцы, марокканцы, сенегальцы. С другой стороны фронта – немцы, болгары, а также дивизии многонациональных Австро-Венгерской и Османской империй, то есть от чехов до арабов. Одним словом, Салоникский фронт, протянувшийся вдоль северных границ Греции от Эгейского до Адриатического моря, от Болгарии до Албании, был настоящим «греческим салатом», где перемешали самые разные ингредиенты.

К этому добавлялась этно-религиозная специфика Балкан, которую метко охарактеризовал известный американский корреспондент Джон Рид, побывавший тогда на Салоникском фронте: «Характерной особенностью местных жителей являлась их ненависть к ближайшим соседям других национальностей».

Сербы, греки, болгары и т. д., мягко говоря, не любили друг друга. Македонцы еще просто не определились, кто они. О считавшихся особо «дикими» албанцах и говорить не приходится, а повсюду еще обитали ненавистные для всех остальных «турки», ведь лишь несколько лет назад эти земли были частью Османской империи, а потом стали предметом драки сербов, болгар и греков во Второй балканской войне 1913 года. Одним словом, театр военных действий на Салоникском фронте был тем еще «греческим салатом»…

Битва с «братушками»

Салоникский фронт, протянувшийся от Болгарии до Албании, и в чисто тактическом отношении был сложным – всюду невысокие, но многочисленные горные хребты. Притом по замыслу французского командования только что прибывшим русским предстояло сразу идти в наступление.

Задуманная командующим фронтом генералом Морисом Саррайлем операция началась 12 сентября 1916 г. Русские полки, не дожидаясь их окончательного сосредоточения, бросили в атаку на Каймакчаланские высоты, долговременную линию обороны болгарских дивизий в районе современной греко-македонской границы.

Болгарские «братушки» вовсе не собирались сдаваться русским и сопротивлялись отчаянно. Так, 24 сентября 1916 г. в бою за одно из македонских сел 3‑й полк русской бригады потерял убитыми и ранеными треть своего состава. Вообще, болгары почти до самого конца мировой войны держались упорно, вовсе не смущаясь, что им приходится сражаться против русских, которые всего 4 десятка лет назад отдавали свои жизни за освобождение Болгарии от турок. Хотя и были случаи «братаний», и даже один русский солдат как-то привел с собой целый взвод добровольно сдавшихся болгар, но в целом бои с «братьями-славянами» были ничем не легче, чем атаки против австрийцев или турок.

Военные действия на Салоникском фронте, 1916 год.

---

За потери в боях с болгарами русская бригада получила от французов «Военный крест с пальмовой ветвью» на знамя. Одновременно генерал Саррайль сформировал Франко-русскую дивизию, которая вопреки названию объединяла наших солдат не с французами, а с «колониальными частями» Франции, что много говорит об отношении союзников к русским. Колониальные части «зуавов» и «аннамитов» командование не жалело и бросало в самые «мясорубки».

В начале октября 1916 г. русско-французская дивизия наткнулась на хорошо подготовленную линию обороны болгар и понесла крупные потери при нескольких безуспешных попытках их прорыва. Генерал Саррайль требовал новых атак, но не предоставил достаточно тяжелой артиллерии. Здесь взбунтовался даже обычно лояльный к союзникам генерал Дитерихс. Дошло до того, что он направил свой протест письменно в Петроград и Париж.

Наши части отправились из России без своих пушек, из-за пренебрежения французского командования и языкового барьера поддержка наших солдат артиллерией союзников была несвоевременной и недостаточной. Случалось, что русские части попадали под «дружественный огонь». Французы обязались оснастить прибывших русских всем необходимым снаряжением и оружием, но в итоге офицеры «особой бригады» открыто сравнивали полученное оснащение с «какой-то колониальной экспедицией в Африку».

На положении туземцев

Несмотря на все трудности, русские части сумели 19 октября 1916 г. первыми пробиться в стратегически важный город Манастир (ныне г. Битола на юге независимой Македонии), ранее захваченный болгарами у сербов. В плен помимо болгарских солдат попало и несколько немецких военнослужащих, а русские части в знак благодарности посетил королевич Александр, сын сербского царя.

В начале XXI века в македонской Битоле можно было встретить монумент в честь павших французов, есть памятники погибшим сербским солдатам, однако захоронения русских памятниками не отмечены. Первый памятный знак нашим павшим в Македонии появился лишь в 2014 г. в небольшом городке Прилеп, в 40 км к северу от г. Битола. Его установило российское посольство у могил 10 наших солдат, умерших здесь в плену и похороненных рядом с болгарскими и немецкими военнослужащими. Недалеко от русских там покоится и прах погибшего на Салоникском фронте одного из сыновей Фридриха Эберта, канцлера Германии в годы Первой мировой войны.

Привал русских частей, направляющихся на передовую. Салоникский фронт, 1916 г.

---

Пока русские и болгары под руководством французов и немцев убивали друг друга за македонские горы, на Салоникский фронт к концу октября 1916 г. прибыла еще одна бригада из России. В отличие от первых частей, 4‑я Особая пехотная бригада формировалась в спешке из плохо подготовленных солдат запасных полков.

Всего к концу 1916 г. на Салоникском фронте оказалось почти 20 тыс. русских солдат. С учетом, что к ним и позднее почти всю войну прибывали пополнения, всего в горах между Болгарией и Албанией воевало свыше 30 тыс. людей из России. Как в декабре 1916 г. писал из окопов Салоникского фронта один из русских офицеров, «французы, посылая наши войска на убой, сами всегда остаются в стороне и не желают нам помогать; если у них большие потери, то это всегда несчастные сенегальские негры, которых они тоже мало жалеют, как наших и сербов…»

Почти все русские очевидцы не без удивления отмечают, что наши солдаты на Салоникском фронте чаще и благожелательнее общались с «французскими туземцами», темнокожими солдатами колониальных частей, а с «коренными французами» русские не сошлись. Французы, среди которых тогда были сильны радикальные республиканские убеждения, откровенно посмеивались над необходимостью русских солдат «феодально» титуловать своих офицеров («Ваше благородие» и т. п.) Русские же считали французов эгоистами как в быту, так и на поле боя.

Обменяли людей на снаряды

До весны 1917 г. на Салоникском фронте шла типичная для Первой мировой «позиционная война». О Февральской революции русские солдаты здесь узнали только в начале апреля, и то в виде смутных слухов о том, что «царь передал престол сыну Алексею под регентство великого князя Михаила».

Тем временем во Франции началась «мясорубка Нивеля» – наступление, печально знаменитое огромными потерями и ничтожными результатами. Генерал Саррайль, желая поддержать своих, задумал в апреле общее наступление Салоникского фронта. Из-за погоды и снега в горах оно несколько раз откладывалось и началось лишь 9 мая 1917 г.

Русские вновь наступали на острие удара, в излучине реки Черна (Црна). Хотя наши солдаты сумели ворваться в первую линию болгарских окопов, наступление провалилось. Потери 2‑й Особой бригады за тот день были огромны – около 1000 человек убитыми и ранеными, что намного превышало потери среди союзников. Взятая нашими солдатами ключевая высота была отбита совместной контратакой болгар и немцев.

Примечательно, что в Болгарии такие успешные операции называли «македонская Шипка», ничуть не смущаясь использовать память о русском героизме в войне против коалиции, куда входила и Россия. Многие болгарские генералы, командовавшие дивизиями и армиями на Салоникском фронте, ранее получили военное образование в России, некоторые из них когда-то воевали с турками в составе русских войск. Даже униформа болгарской армии копировала русскую, нашим солдатам приходилось драться с людьми в точно таких же фуражках…

К началу лета 1917 г. две русские бригады на Салоникском фронте объединили в «особую дивизию» под командованием генерала Дитерихса. Из уже свергнувшей царя России в новую дивизию отправили артиллерийскую бригаду и саперный батальон, но их транспортировка из Архангельска через Францию затянулась, и подкрепления попали на Балканы в русскую дивизию только в октябре 1917 г., накануне большевистской революции в Петрограде.

Во Франции эти новые части из России уже никто не встречал цветами. Новые пополнения, особенно саперы, среди которых было немало питерских рабочих, привезли с собой из революционной страны уже устойчивые антивоенные убеждения. Впрочем, схожие настроения за 1917 г. охватили большинство русских рядовых на Салоникском фронте. Среди простых солдат «особой дивизии» все больше крепло убеждение, что правители продали их иностранцам, как говорили в окопах, «обменяли на снаряды».

Этот же год ознаменовался и ростом откровенной враждебности между русскими и французами. Последние искренне считали, что именно они несут главную тяжесть войны, а русские и тут, на Балканах, и на своем расположенном где-то далеко на Востоке загадочном фронте «недовоевывают». Рознь подогрело убийство французскими солдатами русского прапорщика Виктора Милло. Французское командование Салоникским фронтом не нашло или не захотело найти убийц.

Особенно страдали русские раненые во французских госпиталях – сказывался языковой барьер с врачами, а русских медиков имелись считанные единицы. Будущий известный писатель Илья Эренбург, тогда военный корреспондент российских газет на Западе, упоминает откровенно возмутительный случай, когда на Салоникском фронте французы поместили раненых русских в барак с немецкими ранеными пленными, фактически приравняв союзников к противнику. 

Надоело воевать

Умело подогрела смуту в русских частях и германская пропаганда – через болгар к нашим солдатам попали листовки, «разъяснявшие», что русские зря воюют, ведь ими командует «природный немец» Дитерихс. Дальние предки Михаила Константиновича Дитерихса действительно происходили из Германии, но сам он – сын, внук и правнук исключительно русских женщин – конечно же, не был никаким немцем. Но в условиях революционной смуты 1917 г. это уже не играло роли, настроения и чувства солдат все больше входили в противоречие с желаниями командования.

Генерал Дитерихс в итоге уехал в Россию (позже он станет активным деятелем Белого движения), а в командовании Особой русской дивизии началась откровенная чехарда. Временное правительство, пытаясь укрепить войска, всюду назначало своих военных комиссаров. К нашим солдатам на Салоникский фронт таким комиссаром назначили бывшего «присяжного поверенного» М. А. Михайлова. Когда-то он был близок к революционным социал-демократам, но при первых сложностях с полицией бежал в эмиграцию и свыше 10 лет провел в Париже. Излишне говорить, что такой комиссар не смог остановить рост антивоенных настроений среди русских солдат.

Любопытно, что знаменитый поэт-воин Николай Гумилев летом 1917 г. добровольно перевелся именно на Салоникский фронт. Однако по пути поэт задержался в Париже и в итоге был оставлен командованием при комиссаре русских частей на Французском фронте. В окопы на Балканы он не попал, а ведь там его судьба могла сложиться совершенно иначе…

Наблюдая рост антивоенных настроений среди русских солдат, французское командование перевело «особую дивизию» в глухой и сложный угол фронта в горах у границ с Албанией, на участок, зажатый высокими пиками и Охридским озером, одним из самых крупных и глубоких на Балканах. С тыла русских солдат подперли «заградотрядами» из французов и марокканцев.

Особенно трудным было положение русских частей, оказавшихся на позициях высоко в горах. Даже осенью температура здесь порой опускалась до 29 градусов ниже нуля, тогда как в долинах было 15 градусов тепла. Воду на эти высоты приходилось доставлять мулами за 17 км, ее выдавали по два стакана в сутки на человека.

Потери в русских частях были столь велики, что для их компенсации даже пытались набирать добровольцев среди славянского населения в Италии и Македонии. Сербский премьер-министр Никола Пашич тогда вновь предложил передать русскую дивизию в состав сербской армии. Однако Временное правительство отклонило этот проект, «опасаясь ухудшения отношений с Францией».

Конец русской дивизии

Русские войска в походе. Салоникский фронт.

---

Еще в сентябре 1917 г. русская Ставка приняла решение возвратить «особую дивизию» на Родину. Это решение поддержал и ее бывший командующий генерал Дитерихс. Однако к тому времени западные союзники уже просто игнорировали решения русских.

На фоне слухов о возвращении в «особой дивизии» начались открытые выступления солдат под антивоенными лозунгами. Они усилились в ноябре, когда на Салоникский фронт дошли слухи о мирных инициативах правительства Ленина. Оказали на солдат влияние и известия о жестоко подавленном антивоенном бунте их коллег из «Русского экспедиционного корпуса» во Франции.

Генерал Саррайль решил подвергнуть русские части «трияжу», принудительному разделению на три категории: желающих воевать, не желающих воевать и тех, кто открыто не подчиняется французскому командованию. Первых полагалось оставить на фронте, вторых – отправить в «рабочие роты», а третьих – арестовать и фактически в роли каторжников отправить во французские колонии Северной Африки. Узнав о таком решении, протестовали даже те офицеры русских частей, кто был убежден в необходимости продолжать мировую войну «до победного конца».

Монумент в русской части кладбища Зейтенлик, где похоронены солдаты Антанты, воевавшие на Салоникском фронте

---

В конце декабря 1917 г. французы отвели русские части с фронта и под предлогом отправки на Родину через Салоники разоружили рядовых солдат. Затем русских раскассировали по разным селам Северной Греции, вскоре их лагеря и стоянки окружили колючей проволокой и французской охраной. Фактически наши солдаты оказались на положении военнопленных у бывших союзников.

В начале 1918 г. в лагерях для русских на Салоникском фронте зафиксированы не только аресты, но даже случаи показательных расстрелов тех, кто выступал за мир и неподчинение французам. Известен и случай, когда ради развлечения французского офицера марокканские кавалеристы с саблями наголо атаковали собиравших хворост безоружных русских солдат из бывшего 3‑го батальона 3‑го полка «особой дивизии» – 10 наших соотечественников зарубили, десятки ранили.

28 февраля 1918 г. французы официально завершили расформирование русской дивизии, при этом даже прекратили медицинское обслуживание раненых. К лету из примерно 21 тыс. русских солдат и офицеров лишь 1041 человек согласился отправиться добровольцем на фронт во Францию, еще 1195 согласились вступить в Иностранный легион. Большинство не желавших воевать, почти 15 тыс. человек, французы загнали в «рабочие роты». Более 4 тыс. активно протестовавших отправили на каторгу в Африку.

1 француз за 25 русских

Оставшиеся в Греции «рабочие роты» тоже мало отличались от каторги – до 15 часов ежедневной работы под конвоем при полуголодном существовании. Очевидцы вспоминали, что русским солдатам от голода приходилось есть траву, ловить черепах и змей. Одним словом, Греция тогда не баловала русских «греческим салатом»…

Лишь сербские солдаты выражали сочувствие и порой пытались помочь русским соратникам. В лагере у села Пистели сербы даже силой освободили из-за колючей проволоки 600 русских солдат. В ответ французское командование издало приказ о запрете принимать в сербские части русских.

На исходе 1918 г. газеты советской России писали, что в русских «рабочих ротах» на Салоникском фронте от болезней, голода и непосильной эксплуатации умерла половина их состава. Это явное преувеличение, но смертность и в реальности была высока. Точные цифры нам неизвестны – французские архивы на сей счет никто до сих пор не исследовал.

В разгар Гажданской войны правительство Ленина попыталось оказать помощь русским солдатам, превратившимся в пленников бывших союзников. Большевики действовали решительно – арестовали всех французов и франкоязычных бельгийцев, находившихся на контролируемой ими территории, присовокупили к ним немногих пленных, захваченных красными в ходе боев с французскими интервентами, и потребовали от Франции обмена людьми.

Памятник русским воинам в Париже.

---

В апреле 1920 г., задолго до установления официальных дипотношений, французы и советские представители провели в Копенгагене переговоры об обмене. Дипломаты La Belle France согласились отдавать 25 русских за 1 француза.

Возвращение бывших русских солдат из Франции, Греции и Африки затянулось на годы. Лишь 17 ноября 1923 г. французское правительство заявило, что вернуло всех согласившихся отправиться в советскую Россию. Глава советского МИД Чичерин направил французскому премьер-министру Пуанкаре мотивированное возражение, указывая, что не все желающие смогли вернуться. Официальные дипотношения Франции и СССР все еще отсутствовали – Париж на это послание не ответил.