Только я начал раздумывать, куда бы мне податься, как позвонила Александра. Есть люди, которые появляются в жизни в самый нужный момент!
- Привет, как поживаешь, Илья?
- Отлично, съехал с хаты, стою на улице, как идиот, с чайником в руках…
- Можешь месяц пожить у меня. Я сняла квартиру, но она мне не понравилась, и я сняла еще одну, а владелец первой отказывается возвращать деньги, поэтому я поселю там тебя.
Вся эта история показалась мне подозрительной, но выбора не было, и мы договорились встретиться через сорок минут на площади Даваки.
Александра опоздала на час, но я был рад её увидеть, когда она выскочила из троллейбуса. Мы обнялись.
- Пойдем, это недалеко.
На ней было темное пальто, какие-то кружева, тонкие перчатки и белые ботинки Dr. Martens. А черные кудряшки её волос торчали в стороны, как маленькие антенны. Александра умеет со вкусом одеваться в стиле ретро-панк.
Вообще-то я боюсь иметь с Александрой какие-либо дела. Мне кажется, что с ней легко влипнуть в неприятности. То её сбивает машина, то она попадает в тюрьму – толи за подделку документов, толи за работорговлю – то ее депортируют из страны, и она непонятным образом возвращается обратно. Её знакомые меня просто пугают – среди них нет ни одного некриминального персонажа.
Последние пятнадцать лет Александра учится в университете на социолога, и, как она утверждает, криминальный мир интересует её исключительно в научных целях.
Мы зашли в подъезд. Квартира оказалась намного хуже, чем я предполагал. Это было подвальное помещение: крохотный коридор и комната с выходом во внутренний двор. Потолки были настолько низкие, что я не мог выпрямиться во весь рост – поэтому ходить мне приходилось либо, наклонившись вперед, либо назад, либо вбок. Оставив меня одного, Александра ушла.
Не успел я прилечь и погрузиться в пучину мировой скорби, как у меня зазвонил телефон. Это был Николай. Он тоже умеет появляться в нужный момент.
Николай – известный афинский бродяга, поэт и кулинар. Среднего роста, жилистый, со слегка помятым лицом, не лишенным, впрочем, богемного обаяния, и всегда стильно одетый.
В свое время Николай спас мне жизнь. Когда я погибал от выдуманных мною болезней, он неожиданно нарисовался у меня дома с мороженой курицей, и завис на месяц. Кормил, поил, рассказывал были и небылицы из собственной жизни, а когда увидел, что я здоров, бодр и весел – также внезапно исчез.
Жилья своего он не имел - да и сейчас не имеет – и обитал на диване в одном из переулков, что разбегаются от улицы апостола Павла в сторону района Петралона. Диван этот стоял в нише, у дверей разорившегося магазина. Защищенный сверху от дождя, но открытый всем ветрам.
Благодаря своему обаянию, Николай влюбил в себя обитателей переулка, и те несли ему одежду, еду, вино и табак. Короче – жил Николай, как в сказке, и ни в чем себе не отказывал. А еще, чтобы не замерзнуть зимой, был у него большой плюшевый медведь, в обнимку с которым он спал холодными афинскими ночами.
Я сообщил Николаю свой новый адрес, и через полчаса в дверь постучали. Увидев мою скособоченную фигуру, Николай засмеялся.
- Тебе нужно сделать дыру в потолке, чтобы хоть иногда распрямляться, да и соседям сверху будет веселее.
Мы вошли в комнату.
- Какой у тебя прекрасный вид из окна: Париж и Нью-Йорк, а ты еще уезжать собрался!
Я сначала не понял, о чём речь, а потом увидел, что на шторах, закрывавших вид из окна на бетонную стену, нарисованы Эйфелева башня и американские небоскребы.
- Когда будешь съезжать, шторы обязательно умыкни, - посоветовал Николай.
Жить даже с видом на Париж и Нью-Йорк мне было одиноко, и я предложил Николаю остаться у меня на неделю-другую.
Вечером вернулась Александра.
- О, мальчиками пахнет, - бросила она с порога, - и впорхнула в комнату. Запах там стоял и правда, тяжелый, главным образом благодаря Николаю. Александра достала бутылку вина, и мы выпили за новоселье.
- Я к вам подселю еще одного человека, он подъедет скоро, - обрадовала нас Александра,- его зовут Гоча, он мой друг из Грузии, - потом она увидела Эйфелеву башню – а эту штору я заберу себе, хозяин и так на мне нажился.
Александра подошла и быстро отцепила занавеску. – Небоскребы пока пусть побудут, чтоб не так заметно было.
Через час в дверь робко постучали, и на пороге появился невысокий молодой человек. Вид его был несчастен, движения неловки и эту печальную картину дополняли огромные квадратные очки и болезненно выпученные глаза.
- Ой, а вас здесь много, я, пожалуй, пойду.
- Гоча, заходи, не бойся, поместимся все, - уладил ситуацию Николай.
Гоча оказался владельцем строительной конторы из Москвы, и как стало ясно практически сразу, был очарован Александрой. С ней он месяц тусовался на островах, а когда истратил все деньги, она его пристроила к нам. Мы выпили за знакомство. Николай вытащил из портфеля мятую тетрадь и начал читать немного слащавым тоном свои стихи:
В моем детстве снежинок
хватало вполне,
Выше крыши сугробы
волна на волне.
По шесть месяцев санки
катала зима,
И, конечно же, с нами каталась
сама.
Вот, я вырос. Все стало
немножко не так.
Море, пальмы и с сетью под лодкой
рыбак.
По-шесть месяцев дождик
парным молоком.
Вместе с ним я по пляжу
брожу босиком.
У меня есть, как в детстве,
мне преданный пес.
Правда, он чуть побольше
ботинка подрос.
Я зову его «Верный»
он этому рад.
И сегодня со мной
он встречает закат.
Я включил обогреватель. Мы выпили еще. Александра засобиралась, и вскоре мы остались втроем. Николаю и Гоче я постелил на полу.
Так мы прожили неделю. Николай добывал еду из неведомых мне источников, Гоча часами рассказывал про любимую Грузию, замечательного Саакашвили и злодея Путина, я же большую часть времени лежал на диване, ибо ходить, скривившись, было крайне утомительно.
А потом все кончилось. Быстро и неумолимо. В дверь громко постучали, и когда я открыл, толкнули с такой силой, что я отлетел в угол. В квартиру с криком ворвался худой мужик. Я сразу догадался, что это хозяин нашего жилища. Сзади стояли тетки поддержки.
- Полиция! Я вызываю полицию! Кто вы такие!
- Полиция, полиция! - завизжала дама из массовки.
Я попытался все объяснить, но меня не слушали. Худой уже орал в мобильник – полиция!
Я схватил телефон и набрал Александру.
- Нас выселяют, прибежал хозяин квартиры, здесь скандал и с минуты на минуту будет полиция.
- Я беру такси, ждите.
- Гоча, собирай вещи, вряд ли нам удастся здесь остаться – Гоча стоял в комнате и был крайне растерян. Я поискал Николая, но его не было, в этой заварухе он непостижимым образом растаял в эфире. В коридоре появилась полиция, воздух заполнился шумом рации, криками соседей, воем сирены…
Времени нам не дали, Александры все не было, подгоняемые полицаями мы запихивали в сумки наши пожитки…
Мы стояли с Гочей возле полицейской машины. Был поздний вечер. На асфальте лежали сумки, одеяла, полотенца, кастрюли… Беззвучно вращалась красно-синяя мигалка. Оцепеневший Гоча вращал глазами. Мимо нас проносились автомобили; полицейские докладывали кому-то по рации, периодически бросая на нас недобрые взгляды.
Внезапно, из ниоткуда, возникла Александра. Вид её был грозен. Она встала между нами и полицейскими, и от одного её вида те отступили. Глаза её блестели, а голос звенел. Казалось, что Александру окружает невидимое силовое поле. На каждое слово, сказанное служителями закона, она отвечала десятью; с каждой её фразой полицейские теряли свой бравый вид. Невидимая стена теснила их, и казалось, что сейчас маленькая Александра взмахнет рукой, асфальт пойдет рябью, и полицейские разлетятся в стороны, как тряпичные куклы.
Но чуда не произошло. На трех мотоциклах подоспела подмога. Александру взяли под локоть и вежливо попросили сесть в машину. Наши вещи затолкали в багажник, и мы последовали за Александрой. В последний момент я заметил забытый на дороге чайник и схватил его.
Так, с электрическим чайником, прижатым к груди, меня и доставили в полицейский участок…
Александру закрыли. Это стало ясно после трех часов ожидания у стен отделения полиции. Нас с Гочей отпустили быстро, проверив документы и убедившись, что мы чисты перед богом и уголовным кодексом.
Я взглянул на часы – была полночь.
- Гоча, - сказал я, - нашу подругу задержали, дальше ждать не имеет смысла. Нам пора подумать о ночлеге. Гоча не отвечал. Он стоял, прислонившись к зданию, и печально смотрел в пустоту. Тогда я вышел к перекрёстку и стал ловить такси. Удача улыбнулась мне – лихой греческий водила, повинуясь моему жесту, завернул в переулок, наехал на сумку, переехал спальник, сбил с бордюра чайник, и, наконец, остановился. Я обозрел наступивший хаос, и мне захотелось рыдать.
Отвезя товарища в дешевый отель на площади «Омония», я, наконец, вздохнул с облегчением, и отправился ночевать на николаевский диван. Он был свободен, видимо, Николай перестарался с конспирацией. Я зарылся в гору одеял, забросил сверху плюшевого медведя, и уснул сном праведника.
Утром я зашел в интернет кафе, купил билет, и ближайшим рейсом улетел в Париж.
P.S. Александру я повстречал только летом, когда вернулся в Афины. Она шла с молодым человеком, и очень обрадовалась, увидев меня. Мы остановились поболтать.
- Чем все закончилось? – спросил я.
- Я была арестована, так как на меня завели уголовное дело, о существовании которого я даже не знала. Мой адвокат вытащил меня, месяц назад вроде должен был пройти суд, но я на него не пошла. Обойдутся!
Приобрести полную версию книги Ильи Платонова можно в интернете по этой ссылке