Кизер преподает османскую и современную историю в университетах Цюриха в родной Швейцарии и Ньюкасла в Австралии, и считается одним из самых авторитетных специалистов по современной Турции. Он глубоко изучил Лозаннский договор и вскоре выпустил книгу на эту тему, а также является автором книги "Талаат-паша: отец современной Турции, архитектор геноцида", которая была опубликована в 2017 году Принстонским университетом.
За последние пять лет Лозаннский договор 1923 года был публично оспорен президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом. Однако Греция и западные державы не проявляют аппетита к его пересмотру и считают его основой своих отношений с Турецкой Республикой. Считаете ли вы, что открытое оспаривание договора с применением силы может стать важной частью усилий Эрдогана по переизбранию в 2023 году?
Вызов Эрдогана Лозаннскому договору уходит в далекое прошлое и связан с его турецко-исламистскими корнями. Он высоко ценил автора влиятельной книги против Лозаннского договора, который взял большинство своих аргументов из мемуаров Ризы Нура, заместителя полномочного представителя Анкары в Лозанне. Впоследствии Нур рассорился с Ататюрком. Для большего контекста давайте вкратце остановимся на начале 1920-х годов и образовании Турецкой Республики, для которой Лозаннский договор считается международным "свидетельством о рождении".
Под знаменем национализма базирующаяся в Анкаре республика возникла из враждующих между собой мусульманских общин. В своей войне за исключительное правление в Анатолии она воспользовалась критической поддержкой большевиков. До этой войны диктаторская младотурецкая партия-государство, управлявшая Османской империей, проиграла Первую мировую войну. Большинство кадров в Анкаре были бывшими младотурками, многие из которых принимали активное участие в геноциде армян во время Первой мировой войны.
С самого начала своего существования государство, сформированное Национальным собранием Анкары, обходилось без демократического общественного договора и не желало реальной демократии. Турецко-мусульманская идентичность и лояльность к правлению Анкары были превыше всего. Демократический договор должен был быть закреплен в конституции, основанной на консенсусе и широкой основе.
Конечно, без прочного конституционного фундамента националистическая политика не имела компаса. Поэтому они неоднократно сбивались на кризисы, авторитаризм и экономические коллапсы. Республика никогда не приходила к мирному покою внутри себя.
В 1920-х годах государство получило огромное количество так называемой "брошенной (христианской) собственности", которую западная дипломатия по Лозаннскому договору оставила Анкаре. После Второй мировой войны западные государства и институты пришли на помощь стратегическому партнеру в его неоднократных финансовых кризисах. Уже во время и в течение десятилетий после Лозаннской конференции Турция оставалась охваченной принуждением и насилием. В некоторых районах страны почти постоянно действовало чрезвычайное положение. Тем не менее, несмотря на это, Лозаннский договор практически обеспечил мир с соседями в течение 20-го века.
Карикатура изображающая Эрдогана, как турецкого Султана. Появилась после того, как Эрдоган превратил Святую Софию в мечеть.
Все резко изменилось при Эрдогане и его правящем альянсе в Анкаре с 2016 года. Исламисты и ультранационалисты долгое время сожалели о временах Османской империи и поэтому стремились к максималистской реализации так называемого Национального пакта (Misak-i Milli). Они хотели унитарного правления Анкары на всей территории Малой Азии и в некоторых соседних странах.
В этом ключе Эрдоган с 2016 года приступил к активному пересмотру "лозаннских границ" путем войны и вторжения. Лозаннская конференция одобрила Национальный пакт в умеренном варианте, путем компромиссов, в частности, по Мосулу, Северной Сирии и островам Эгейского моря. Хотя Нур гордится своими достижениями в Лозанне, он симпатизирует максималистам.
Лишенная подлинных демократических полномочий и мирного стратегического компаса, популистская автократия ищет спасения в репрессиях, агрессии и расширении турецко-исламистского влияния".
Таким образом приближающиеся выборы 2023 года являются не причиной, а катализатором возможного ускоренного силового пересмотра, по крайней мере, риторического. Конечно наряду с другими важными факторами, такими как низкие рейтинги опросов, астрономическая инфляция и падение веры в обществе.
Политическая картина проста: не имея подлинных демократических полномочий и мирного стратегического компаса, популистская автократия ищет спасения в репрессиях, агрессии и расширении турецко-исламистского влияния. Пересмотр также направлен на Южный Кавказ, включая Армению. В отличие от Парижско-Севрского договора 1920 года, замененного Лозаннским в 1923 году, в Лозанне этот регион уже не стоял на главной повестке дня. Большевики и кемалисты разделили его между собой к 1921 году. Оставшись без США, Лига Наций не имела мощных партнеров, готовых своевременно вмешаться в ситуацию в пользу поддерживаемой Лигой Армении.
Армяне была любимым врагом и раздражителем турецких националистов еще до греков. По сравнению с греками, армяне гораздо более уязвимы. Разжигание и эксплуатация националистических эмоций по-прежнему политически оплачивается Турцией, так же, как и в 20 веке.
Считаете ли вы ревизионистское поведение Турции побочным продуктом эпохи Эрдогана, которому суждено исчезнуть после его окончательного ухода из политики, или же Турция является классическим примером восходящей державы, требующей пересмотра своих отношений с соседями и стремящейся к новой роли в региональном и глобальном балансе сил, независимо от своего лидера?
Я рассматриваю ревизионистское и экспансионистское поведение Турции не столько как квази-логичный поиск новой роли в меняющемся мире - чем она отчасти, безусловно, является, - сколько как опасную подмену.
Вновь возникла стойкая, но ядовитая химера "Великой Турции". Как и во время кризисов после младотурецкой революции 1908 года, эта химера вновь подменила собой истинные задачи и вызовы. Коротко говоря, речь идет о том, что Турция уходит с пути к демократии, внутреннему миру и демократизации на Ближнем Востоке.
К середине 2010-х годов Анкара окончательно сменила политический вектор. Ее автократический популизм дал место искушениям исламизма и ультраправого национализма - с катастрофическими последствиями внутри страны и за рубежом. Мы видим нездоровый - т.е. компенсаторный - недемократический национализм и среди оппозиционных партий. В конечном итоге это связано с тем, как Лозаннская конференция одобрила правление Анкары, то есть с вопиюще антидемократическими врожденными пороками, включая фатальное пренебрежение к меньшинствам и безнаказанность за преступления против человечности. Большая часть нынешних оппозиционных партий не только не смогла эффективно противостоять репрессиям и воинственной политике режима, но и в значительной степени сплотилась вокруг его националистического поджигательства войны и антикурдской, а с 2020 года и антиармянской, пропаганды ненависти.
Есть мудрые и смелые исключения, прежде всего те, которые принадлежат к HDP, несколько также из CHP и второстепенных партий, или озвученные выдающимися и преследуемыми людьми, такими, как Осман Кавала.
Считаете ли Вы, что усиление стратегического присутствия США в Греции отодвигает Турцию на обочину и снижает ее стратегическую значимость для НАТО, тем самым заставляя Турцию выбирать между тем, чтобы быть низведенной Западом до уровня государства-изгоя, или перестроиться на работу в альянсе?
Россия, Турция и Иран в настоящее время являются самыми сильными антидемократическими государствами в странах, близких к Европе. К сожалению НАТО до сих пор практически не способствовал реальной демократии (кроме Сербии в 1999 году, прим. редакции), за исключением Восточной Европы. Для Турции решающим вопросом является не только возможное переподчинение Альянсу НАТО, но, прежде всего, принятие или открытый отказ от демократических ценностей.
Это было "Gretchenfrage" Турции с позднеосманских времен. Это, конечно, связано с вопросом, где Турция хочет быть. Отвержение не означает автоматического превращения в "государство-изгой", как мы видим на примере отношений Запада с Саудовской Аравией (А они точно изгои? прим. редакции) и другими автократическими монархиями Персидского залива.
В глобальном масштабе мы сейчас, как никогда, ясно видим поляризацию между демократическими и антидемократическими силами. Война в Украине открыла глаза многим людям и политикам на этот раскол и необходимость занять определенную позицию. Нэнси Пелоси, спикер Палаты представителей Конгресса США, сделала этот вопрос кристально ясным во время своих недавних выступлений в Ереване и на Тайване. Демократически настроенные люди должны внести свой вклад в повторное открытие демократии и новое изучение того, как владеть демократией внутри страны и в отношениях с другими странами. Помимо стратегических решений, это включает в себя все аспекты социальной справедливости.
Разочарованный европейский взгляд на путинскую Россию, уход США и Израиля от Турции к Греции и Кипру, а также продолжающаяся поддержка Западом курдских "демократических" сил в Сирии являются одними из многих признаков этого недавнего процесса обучения.
Учитывая, что западные державы активно препятствуют экспансионистским амбициям Турции в Эгейском море и на Кипре, каковы возможности того, что Турция попытается приспособиться к западному консенсусу, и каковы возможности того, что Турция будет активно вовлечена в конфликт? Другими словами, с Байденом в Вашингтоне и Макроном в Париже, есть ли у Эрдогана хоть какой-то шанс, если он продолжит открыто оспаривать статус-кво в Восточном Средиземноморье?
Военная риторика Анкары и создание напряженности в основном предназначены для внутреннего потребления в охваченной кризисом стране. В этом отношении НАТО и ЕС уже давно позволяют турецкому президенту водить себя за нос.
Однако стремление к войне всегда является реальным риском при наличии диктаторов, которые политически стоят спиной к стене. Режим ПСР-ПНД в Анкаре до сих пор ограничивал свои вооруженные агрессии за рубежом теми местами, где ему приходилось иметь дело с явно более слабыми и хуже вооруженными противниками. Это были курды в Сирии и Ираке или - рука об руку с Баку - армяне, которых Путин поддерживает, в лучшем случае, вяло. Кроме того Эрдогану очень помогла безответственная слабость президента Трампа к нему до 2020 года.
В настоящее время нет никаких реальных шансов на то, что турецкие силы успешно ввяжутся в вооруженный конфликт против Греции. Как вы указываете, руководство в Вашингтоне, Париже и других демократических столицах без колебаний поддержало бы сторону, которая сталкивается с агрессией и находится в состоянии боевой готовности.
Конечно существует обоснованная необходимость разумного общения и переговоров между взрослыми по многим вопросам, касающимся Восточного Средиземноморья - от урегулирования ситуации на Кипре и безопасности греческих островов до миграции, экологии и справедливых долей в эксплуатации ресурсов и трубопроводов.
Если ревизионистские мечтатели о Великой Турции начинают ставить под сомнение лозаннские границы, они одноглазы. Они открывают ящик Пандоры, который оборачивается против них самих. В заново открытом ящике находятся подавленные Лозанской конференцией курдский, армянский и румский вопросы. Это поставит под сомнение основу и легитимность самой Турецкой Республики, как она определена Лозаннским договором. Мечтатели переоценивают свои возможности, они воссоздают слишком известные кризисы. Это правда, что кризисы - это атмосфера, необходимая для выживания изменчивого политического стиля Анкары.
Настало время ответить на реальные вызовы региона после Лозанны. Демократия в полном смысле слова является решающим критерием прочного прогресса. Она включает в себя верховенство закона, свободу слова, социальную солидарность и фундаментальное признание "других" в пределах и за пределами национальных границ (для демократов, естественно. Прим. редакции). Готова ли Турция к радикальному повороту и возвращению к демократии? Повернувшись к Азии, она станет еще несчастнее, чем уже стала, если будет продолжать жить без возобновления связей с Европой. Ей необходимо радикально возобновить движение туда, где она сбилась с пути, после многообещающих шагов в начале 2000-х годов.
