А вот правильный вопрос звучит так: «Почему все евреи, которые приняли христианство до IV века нашей эры, оставались евреями, а после IV века и по сей день все евреи, принявшие (и принимающие) христианство, во втором-третьем поколении ассимилировались среди других народов?» Этот вопрос действительно правильный.
Ответ следующий: до IV века евреям-христианам было не просто разрешено, но даже предписано соблюдать Ветхий Завет (обрезание, кашрут и т.п.), который для евреев-христиан оставался вечным (завет не был отменен). Но после IV века, когда Римская империя приняла христианство, римляне объявили, что это не римляне распяли Христа, а евреи. Поскольку римское мышление носило юридический характер, римляне не могли принять веру того, кого сами же распяли.
Церковный антисемитизм возник именно после IV века, когда церковь стала частью государственного аппарата Римской империи. Римское государство, подобно Понтию Пилату, «умыло руки», обвинив евреев не только в распятии Христа, но и в том, что они «не приняли его». Именно поэтому евреев-христиан в христианской Римской империи (Византии) не должно было быть.
После IV века евреям-христианам было запрещено исповедовать Вечный для них Завет, и он стал считаться Ветхим, в том числе и для евреев. Это привело и приводит к полной ассимиляции евреев-христиан. Изначально же, в Деяниях апостолов, четко прописано, что для христиан-евреев и Новый, и Вечный Завет остаются обязательными (он ветхий только для христиан из числа язычников).
Решение первого Апостольского собора выглядело так: «Ведомы Богу от вечности все дела Его. Посему я полагаю не затруднять обращающихся к Богу из язычников...» (Деяния 15:18-19). «Не затруднять» касалось как раз Ветхого завета (обрезание и т.п.), таким образом церковь открывалась миру и переставала быть еврейской сектой, где принятие христианства означало обращение в иудаизм (гиюр).
По сути подход был таков: в догматах (вероучении) единообразие, в обрядах (в том числе и заветах) многообразие. Но ключевая фраза здесь — «обращающихся из язычников». Ведь Завет Моисея для христиан-евреев, которых в начале церковной истории было большинство, никто не отменял (для них он оставался Вечным).
Однако после IV века, когда большинство христиан стало происходить «из язычников», в лоне Римской империи (Византии) уже они начали «затруднять обращающихся» в христианство из евреев. Перед евреями ставили жесткий выбор: либо они отказываются от своего Завета с Богом, который был у них до Христа, либо отказываются от Христа. Возможности быть и евреем (соблюдать Вечный Завет), и христианином (как это было у первых апостолов), больше не оставалось.
Это решение, продиктованное римским государственным аппаратом, а не церковной догматикой (так как отменить апостольский собор никто не может), привело к тому, что евреи, которые приняли христианство, со временем полностью ассимилировались. Таким образом единственными евреями, которые сохранили свою идентичность, остались те, кто остался вне церкви — в рамках талмудического иудаизма.
Эти исторические процессы — ключ к пониманию раскола между христианством и иудаизмом, а также того, почему рассуждения о «непринятии Христа евреями» — это неправильно поставленный вопрос, на который вот уже 1400 лет иудейские раввины и христианские батюшки отвечают по-разному. Что не отменяет того, что вопрос неправильный.
