Об этом и не только - Седа Гюркан, преподаватель политологии и европейских исследований на факультете философии и социальных наук, научный сотрудник Института европейских исследований Свободного университета Брюсселя в материале EURACTIV.
Выборы в предстоящем году будут иметь решающее значение для Турции, они способны изменить ее отношения с ЕС. На фоне ее быстрой демократизации Совет ЕС по общим вопросам в июне 2018 года фактически приостановил переговоры о вступлении и модернизации Таможенного союза ЕС-Турция. Да и турецкое правительство уже менее заинтересовано в подлинных отношениях с ЕС, так как они потребуют комплексных внутренних реформ. Возникший тупик привел к отношениям, которые стали, в основном, транзакционными.
Итоги выборов 2023 года сейчас "висят в воздухе". Недавние опросы демонстрируют, что Джумхур, или Народный альянс, состоящий из партии Реджепа Тайипа Эрдогана ПСР (Партия справедливости и развития) и ее ультранационалистического союзника ПНД (Партия националистического движения), может проиграть предстоящую гонку. Но остается загадкой, смогут ли оппозиционные партии договориться о кандидате, который бросит вызов Эрдогану, или представят предвыборную программу, которая вдохновит турецких избирателей.
За два десятилетия правления ПСР Турция превратилась из неполноценной демократии в автократию. Правящая элита все больше опиралась на националистический, консервативный и мажоритарный дискурс. Националистическая волна стала более заметной после выборов в июне 2018 года, когда ультранационалистическая ПНД и ПСР создали избирательный альянс. Мажоритарное понимание управления правящей элитой усугубило этнические, религиозные и политические разногласия, ведущие к политической и социальной поляризации. После неудавшегося переворота в 2016 году репрессивные меры, принятые в условиях чрезвычайного положения, стали постоянным элементом внутренней политики Турции, за короткое время создав авторитарную страну.
Внутренние изменения имели и негативные внешнеполитические последствия: Турция стала более напористой региональной силой и следует все более односторонней внешнеполитической линии. Пример - недавние операции Турции в Северной Сирии, буровые работы в Восточном Средиземноморье с 2019 года и ее участие в Ливии, которое велось при ограниченных консультациях или без консультаций с западными союзниками Турции. При этом иногда внешнеполитические предпочтения Турции противоречили интересам ЕС, как, например, ее неприсоединение к санкциям ЕС против России.
С другой стороны, растущая военная промышленность Турции и растущая волна национализма создали благодатную почву для этих односторонних внешнеполитических действий, преимущественно антизападного, антиевропейского внешнеполитического дискурса правящей элиты. С переходом Турции к президентской системе в 2018 году ее внешняя политика стала менее институционализированной, а президентский дворец монополизировал принятие решений. Это сделало позиции Турции уязвимыми для предположительных изменений, а страну - ненадежным и непредсказуемым игроком в международных отношениях.
Какими же могут стать отношения между ЕС и Турцией в новом году? Возможны два сценария, два возможных исхода для турецкой политики и отношений между Евросоюзом и Анкарой.
Первый. В том случае, если возглавляемый Эрдоганом Народный альянс победит на выборах, он, скорее всего, продолжит существующую внутреннюю и внешнюю политику. Взамен ЕС расширит свой прагматичный подход к Турции, делая упор на нее, как на партнера, и отдавая приоритет отношениям, основанным на интересах, а не на ценностях. Но пока Турция укрепляет авторитарные тенденции в этом сценарии, ЕС и страны-члены по-прежнему не захотят взаимодействовать с Турцией. Отношения, основанные на интересах и приоритетах ЕС, могут, в свою очередь, еще больше укрепить автократическую власть Турции, сделав ее еще более непредсказуемой и напористой.
Второй. Если оппозиционный блок сумеет сломить 20-летнее правление Эрдогана, вполне реально ожидать процесса нормализации турецкой политики. Бесспорно, такая реформа займет много времени, так как новое правительство унаследует неэффективную систему управления и экономические проблемы от ПСР. Да и идеологические разногласия между шестью оппозиционными партиями способны помешать функционированию правительства. Различия могут быть особенно заметны во внешней политике в отношении будущего Сирии, отношений с Россией или Грецией, участия Турции в Восточном Средиземноморье.
Однако весьма вероятно, что новый процесс реформ, хотя и медленный, сможет изменить отношение ЕС к Турции. Это могло бы помочь государствам-членам ЕС договориться о более позитивной повестке дня, запустив конкретные стимулы для поддержания процесса реформ в Турции, такие как либерализация визового режима или модернизация таможенного союза. В этом сценарии способность ЕС вовлечь Турцию в процесс реформ добавила бы скорости и устойчивости.
С одной стороны, это требует установления доверия к Евросоюзу в турецком обществе, убеждения общества в том, что реформы приведут к тесной интеграции Турции с ЕС. С другой - это означало бы восстановление системы условий, включающей тщательный мониторинг, четкие условия и надежные стимулы. Лишь тогда ЕС сможет вовлечь Турцию в диалог, укрепить взаимное доверие, углубить взаимосвязь и восстановить свое угасшее влияние на Турцию в постэрдогановскую эпоху.
