fbpx

GR EN FR DE ES CN
IL AL BG TR UA GE

Menu
Login

«Более двух месяцев мы подкармливали дедушку, который планировал нас подорвать» - десантник из Львова

  • Автор  Светлана Радишевская, перевод Павел Онойко
  • Просмотров 3669
«Более двух месяцев мы подкармливали дедушку, который планировал нас подорвать» - десантник из Львова
Публикуем историю о 23-летнем десантнике, жителе Львова, который рассказал о своём участи в АТО. В продолжении интервью Львовскому порталу наш собеседник расскажет о голодных будни во время 100-дневной блокады, о том, как их хотел подорвать старенький дедушка, которого они больше двух месяцев пподкармливали, как спасали раненых военных и местных жителей, рискуя своей жизнью, как на него охотятся террористы и как однажды он прощался с жизнью, когда попал под обстрелы «Градов».
- Вы защищали луганский аэропорт пять месяцев. Что пришлось вам пережить за это время? 
- В начале обороны аэродрома у нас даже не было бронежилетов, а каски были такого плохого качества, что они нам буквально за два месяца разлетелись. Тогда нам через «Новую почту», которая еще тогда работала, родные и волонтеры начали передавать бронежилеты, каски.
 
А от Минобороны мы получали помощь только в дождливую погоду, тогда военные самолеты могли нам сбросить контейнеры с помощью. Летчики были профессиональные, потому что они так бросали, что все контейнеры попадали на нашу территорию. Когда сбили один Ил-76 с военными на борту, самолеты к нам вообще перестали летать. С тех пор мы не имели никакого подкрепления и тогда мы попали в осаду боевиков, в которой провели 100 дней. У нас заканчивались запасы продовольствия.  
Мы были полностью отрезаны от наших и это было самое трудное. Ведь мы не имели связи с родными по две-три недели, а они к тому времени уже знали, где мы находились, и сходили с ума.  
В этот период были такие моменты, что я не знал, оттуда поеду вообще, наступит когда тот день, когда я увижу Львов. 
 
- Ты сказал, что у вас заканчивались запасы продовольствия. Вам совсем нечего было есть? 
- Были и такие дни. В осаде мы находились 100 дней, подкрепления не получали, а запасы провианта заканчивались. Были даже такие дни, когда мы единственный сухой паек растягивали на целые сутки. Это были американские сухпайки, которые состояли из трех пакетов - завтрак, обед, ужин. Но нам приходилось их делить и получалось, что в день мы должны есть или завтрак, или обед, или ужин, то есть мы питались один раз в сутки. А бывало такое, что у нас была одна банка консерв на сутки. Поэтому нам приходилось ловить змей, чтобы хоть что-то поесть ... 
 
- С водой тоже были проблемы? 
- Собственно с водой был самый «напряг», потому что стояла 40 градусная жара. Мы не имели возможности помыться, все тело адски ныло, у всех ребят было раздражение кожи. У меня начали гнить ноги, потому что не могли зажить раны, которые образовывались от натирания об берцы (армейские ботинки). Такие проблемы были у многих ребят. Я, к примеру, бегал там в тапках, сандалиях. Даже медицинский спирт, или перекись водорода не помогали ... но как-то зажило.
От безысходности мы нашли пожарные гидранты и воду брали оттуда. Мы сливали даже воду из пожарных машин, которые стояли в пожарной части аэропорта. Доходило до того, что воду приходилось набирать даже из... туалетных бачков.
 
- Воду из туалета? 
- Да. Было и такое ... 
Однажды я серьезно отравился водой, потому что она содержала солярку. Нам приходилось брать такую воду, кипятить и пить. Однажды я выпил такой воды, и уже вечером даже не мог встать. Медик роты меня вытащил... промыл желудок. Но таких препаратов, чтобы меня быстро поставить на ноги, у него не было. Я два дня не мог встать с деревянного настила, на котором лежал. 
 
- Сколько времени вы просидели в осаде без еды и воды? 
- Примерно полтора месяца. Мы уже начали даже смеяться, потому что ребята так похудели, что на животах у них появлялись кубики... 
 
- Вы много потеряли в весе за это время? 
- Лично я потерял более 10 кг. Некоторые ребята потеряли и по 16 кг. Поэтому во многих начались проблемы со здоровьем - у кого из желудками, у кого с ногами. Это с самого начала было так, а потом пошли огнестрельные и осколочные ранения.
 
- Тяжелые были ранения у защитников луганского аэропорта? 
- Помню первый взрыв: подорвался старшина второй роты. У него были серьезные ранения, ему выбило глаз. Наш военный медик не мог ему ничем помочь. Мы вызвали вертолет, чтобы его эвакуировали. Но нам сказали, что транспорт не прилетит, потому что террористы не давали коридора. Ему тогда повезло, ведь тогда приехала скорая за раненым гражданским и мы ничего лучшего не придумали, как снять с него одежду и сказать, что он был братом того человека. Мы фактически его сдали... но мы вынуждены были это сделать, потому что он у нас бы умер. А так, его забрали и провезли через коридор террористов. Медики знали, что это был военный, но забрали, потому что думали, что он все равно умрет. Но он выжил, и все это благодаря его жене. Потому что медицинской помощи даже в больнице ему никто не оказывал, а она приехала на Восток за ним и выходила его. Он, кстати, был там под охраной сепаратистов. То, что он оттуда сбежал - это чудо.   
 
- Тебе приходилось спасать своих собратьев? 
- Не раз приходилось, но это для нас не геройство, а человеческий долг. Ночью мы привозили в больницы раненых военных и гражданских лиц, ведь они обращались к нашим врачам за помощью. 
 
- Почему ночью? Вы рисковали своей жизнью? 
- Да, потому что мы постоянно были под обстрелами, когда вывозили раненых. Мы не знали, какие участки дорог простреливают, а какие нет. К примеру, помню, как мы ночью через поле везли местного жителя, которому оторвало ногу. Мы его везли в город Лутугино (Луганская область - ред.) В больницу. Нам повезло, мы «проскочили».   
Приходилось нам передвигаться на простреленном Уазике без окон, без фар. А сама машина была как решето - вся в дырах. Приходилось фонариком подсвечивать водителю дорогу, или же высовывать голову из машины и как штурман направлять, куда ехать. В конце концов, если бы фары и работали, то включить их не смогли бы, потому что выдали бы себя сразу.  
Мы так на той машине гоняли... просто пролетали, а иначе нельзя. Только молились, чтобы не наткнуться на какую-нибудь мину.  
Помню случай, когда мы вывозили из села Хрящеватое людей, которые бежали оттуда. Людей вывозили двумя ЗИЛами. Нас начали обстреливать. Одна мина попала в кузов грузовика. Тогда многие пострадали, одному человеку оторвало ногу, разбило бабку старую...
 
«Более двух месяцев мы откармливали дедушку, который планировал нас подорвать»десантник 
 
- Но получается, что вы помогали местным, которых не знали, а они могли оказаться пособниками боевиков. 
- Могли. А что нам оставалось делать, если они к нам обращались за помощью? По возможности мы им ее предоставляли. 
Однажды я общался с сепаратистами. Я вам скажу, что не стоит их перевоспитывать. Они сами выбрали такую жизнь. Чтобы ты им хорошего не сделал, они этого даже не вспомнят. Я помню, когда мы стояли в Лутугино, мы отдавали свои сухпайки людям. Они приходили через день и просили еще. Когда мы им отказывали и говорили, что сами не имеем, они начинали нас посылать. Они считали, что мы им обязаны. 
Были и такие люди, которые боялись, потому вели себя тихо. А было много таких, которые нас проклинали, что приехали.
 
Помню один случай с дедушкой, который жил недалеко от аэропорта. Ему где-то за 80 лет. Он очень часто ходил мимо нашего блокпоста, здоровался с нами, мы его постоянно подкармливали. Это продолжалось более двух месяцев, а мы даже не подозревали, что он был сепаратистом и хотел стереть нас с лица земли.  
 
- Что ты имеешь в виду? 
- На обочине дороги, ведущей к аэропорту и по которой мы постоянно ездили, валялась старая стиральная машинка советского производства. Оказывается, что этот дед, который постоянно ходил с армейским рюкзаком, а мы даже не обращали на это внимания, собственноручно изготовил фугас и разместил его в той машинке. Он готовил нам мощный взрыв.
 
Это было счастье, когда мы просто из любопытства однажды спросили у этого деда, что он носит в том рюкзаке. Попросили его показать нам. Мы были шокированы, когда увидели, что в ранце этот летний и слабый мужчина нес несколько тротиловых шашек и часовой механизм. Он собирался привести взрывчатку в действие. Когда мы на него надавили, дед признался нам, что это он выбросил ту стиралку возле дороги и изготовил фугас. Он хотел нас взорвать.  
 
- Что вы сделали с тем дедом? 
- Передали работникам СБУ, чтобы сами с ним разбирались. 
 
- Жуткая история. А были такие люди, что вам помогали?
- Были и хорошие люди, но их были единицы. Я помню женщину, семья которой очень рисковала. Они были и на Майдане, и во время АТО нам помогали - возили есть, посылки с «Новой почты» и др.
 
Была также одна женщина, родом из Хмельницкой, но жила в селе Победное. Так вот, она корректировала выстрелы нашей артиллерии. Она звонила и говорила нам, куда стрелять. А однвжды мы с артиллерии выстрелили и попали в один дом, то она позвонила и сказала, что на два огорода не достигли цели. «Но это не страшно, потому что вы попали в дом сепаратиста», - говорила она нам. (Смеется - ред ..). 
 
- Ты знаешь, какая судьба постигла этих людей? 
- Одну семью, которая нам помогала, расстреляли террористы за неделю до того, как мы уезжали из аэропорта. Их было четверо - муж с женой и престарелые родители одного из супругов. И много таких расстреляли...
 
А женщину, которая была нашей коректировщицей огня, нам пришлось спасать. Она позвонила нам и сказала, что ей угрожает смерть. мы прорвались через пять блокпостов террористов, чтобы ее спасти. Сейчас она в безопасности в Днепропетровской области. 
 
- Как-то в нашем разговоре ты признался, что тебя разыскивают сепаратисты ...   
- Да, звонили мне люди из деревни и говорили, что меня разыскивают сепаратисты. Почему? Я до сих пор этого не знаю. Видимо где-то мое лицо засветилось. Звонят до сих пор, говорят чтобы я тем сепаратистам перезвонил, потому что они хотят что-то важное мне сказать. Также звонят с каких-то российских номеров и сбрасывают, пожалуй пробивают... 
 
- Сколько времени это уже продолжается? Какое вознаграждение они за тебя дают? 
- Где-то около четырех месяцев они меня ищут. Спрашивают среди пленных, нет ли меня среди них. Почему ищут - как раз я это выясняю. Правда я сейчас не знаю, что с этим розыском. Возможно они уже сбились с того... Вот поеду туда и узнаю (улыбается - ред ..). Хотя я вам скажу, что таких как я, они сразу расстреливают, в плен не берут. 
 
- Какой самый страшный момент тебе пришлось пережить ? 
- Я помню был один день, когда наша разведгруппа из 16 человек обходила весь периметр территории аэропорта. Когда мы возвращались с разведки буквально за 150-200 метров до здания боевики начали обстреливать из «Градов». У нас было 8 секунд, пока упадет снаряд, чтобы добежать до здания. Но мы понимали, что за эти несколько секунд нам не удастся этого сделать, поэтому мы лишь сбежали из взлетно-посадочной полосы и попадали на землю. Потому что когда снаряд попадает в бетон, то осколков значительно больше.
 
Когда я упал на землю, то увидел, что в 200 метрах от меня разорвалась первая ракета. В это время я понял, что лежу под «Градом». А чтобы вы понимали: «Град» накрывает территорию 400х400 метров, это мертвая зона, потому что вокруг все взрывается и горит.
 
Это наверняка были несколько самых тяжелых секунд в моей жизни. Я слышал как в стороне от меня ребята громко молились и кричали: «Боже, не сегодня!». Мы лежали и понимали, что доживаем последние секунды своей жизни... Я понимал, что настал мой последний день. В эти секунды я думал о своей семье.
 
Когда завершился обстрел, я поднялся, но не мог стоять, потому что ноги были ватными. Чудом все остались живы, только одного ранило осколком. Это на самом деле было чудо, потому что после такого не выживают. К примеру, я видел, как разрывались снаряды от «Градов» и тяжелые ранения получали по девять человек сразу.
 
А больше всего я боялся, чтобы мне не оторвало ноги, или руки, чтобы я не оказался ненужным, инвалидом. Поэтому в таких ситуация, я говорил «Боже, или на смерть, или сохрани мне жизнь». 
 
- Каковы были потери среди бойцов? 
- Ежедневно были потери. Но больше всего потерь было тогда, когда мы принимали Хрящеватое. Когда наши ребята были в окопе, туда попал снаряд и сразу погибло девять человек. С «Айдара» пачками трупы возили... несосчитать, это был настоящий ужас.  
 
- Часто вас обстреливали? 
- Каждый день. И днем, и ночью. 
Один из боев длился трое суток, они стреляли по нам непрерывно. А вообще было очень редко, чтобы в течение суток никто нас не обстреливал.  
При тех обстрелах, у нас вся техника сгорела. За весь период - может и сотня единиц техники. Однажды за вечер сгорело девять УРАЛов. 
 
- Вас пробовали разблокировать? 
- Первой нас попыталась разблокировать первая рота. Это были 20-е числа июля. Они к нам пробились. Среди них были люди, которые служили в Афгане, и которые говорили, что такого еще не видели, потому что они с такими боями и потерями пробились к нам. 20 человек тогда бесследно исчезло. Тогда был страшный бой, террористы так били из минометов, что казалось, что это реальный ад. 
Ребята привезли с собой трех двухсотых... они долго у нас были, лежали замотанные в пакетах. 
 
Помните танк, который подвели на мосту луганского аэропорта, который до сих пор там стоит. Так это как раз в нем ехала наша первая рота. В этом танке ехали командир танка, механик и наводчик. Когда они прорвались, в СМИ писали, что нас разблокировали. Но на самом деле, это был одноразовый прорыв. Получилось, что они оказались вместе с нами в ловушке, то есть наши силы усилились, но мы не были разблокированы.
 
После этого к нам где-то три-четыре дня пробивался «Айдар». Мы спустились в село, шли им навстречу, в аэропорту осталась артиллерия и охраняла его. Мы взяли Георгиевку, а потом поехали на Лутугино, где начались серьезные бои.  
Подкрепление начало поступать, лишь когда создали коридор.  
 
- Но вы вынуждены были затем отступить из аэропорта? 
- Да. Потому что тогда два дня подряд террористы били по нам из артиллерии. Мы держались до последнего. Но у нас закончились боеприпасы и еще террористы пошли в наступление на танках. Нам отдали приказ отступать, чтобы сохранить жизнь ребят. Если бы мы не отошли тогда, то погибли бы все. Отступали мы организованно, взорвали взлетно-посадочную полосу, уничтожили семь бронетранспортеров, два танка и много самых террористов. От аэропорта ничего не осталось. 
 
- Ты еще достаточно молодой, а уже увидел и пережил войну. Она тебя изменила?
- После того, что пережил, я переосмыслил свою жизнь. Когда ты видишь такое, ты начинаешь ценить жизнь. Больше думать и ценить своих родных, родителей, друзей. Тяжело видеть друзей, которые лежат в госпитале раненые, без руки или ноги. Или когда ты знаешь, что человека, который воевал с тобой бок о бок, уже нет в живых... 
 
- Ты возвращаешься на войну. Это твой служебный долг или обязанность гражданина, мужчины? 
- В первую очередь это человеческий долг, кодекс чести. Я еду туда, потому что там наши ребята, меня тянет туда. Ну и конечно хочется, чтобы наше государство было свободно. 
 
- А тебе не страшно возвращаться, зная, что боевики охотятся на тебя? 
- Если честно, то я об этом не думаю и надеюсь, что этого не произойдет. Я положительно настроен, тем более, что моральную поддержку мне оказывают мои родные, близкие и просто неравнодушные люди, которые желают мне вернуться целым и невредимым. 
 

Источник

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции. Ответственность за цитаты, факты и цифры, приведенные в тексте, несет автор.

Читайте Афинские новости в Google News (нажать 'Подписаться')
На завершение видео: "Бабушка в 68 лет взялась за автомат, чтобы защищать Украину"

Поделиться ссылкой:

О том, как поделиться
В связи с массовыми нарушениями правил, все комментарии премодерируются.
Последнее изменениеСреда, 14 января 2015 10:23
Комментарии для сайта Cackle
Наверх

Новости по Email

Не пропусти другие интересные статьи, подпишись:

Я согласен с Политика конфиденциальности

Новостные ленты

Партнеры сайта