Спектакль посвящен звезде мирового балета Вацлаву Нижинскому, гениальному и трагическому в своей гениальности, и основан на его дневниках – в них он вел мучительный внутренний диалог с тем самым человеком, которому и адресовано письмо из названия постановки. Очевидно, что адресатом является Сергей Дягилев, учитель и близкий друг, разрыв слишком противоречивых отношений с которым, театральные интриги и потерпевшие крах попытки создания собственной успешной труппы стали ключевыми моментами личной трагедии Вацлава Нижинского.
Он – не понятый современниками, опередивший свое время: его постановки «Весна священная» и «Послеполуденный отдых фавна» заложили основу современной хореографии. (Кстати, на создание балета на античную тему Нижинского, вероятно, вдохновил импресарио Дягилев, который во время поездки в Грецию в 1910-м году был впечатлен изображениями на античных амфорах и заразил своим энтузиазмом подопечного). Потерянный. И потерявшийся в хитросплетениях лет, событий и липкого, странного, медленного – исчезающего - сознания. Не сумевший справиться с реальностью и вынужденный тридцать лет своей жизни провести в швейцарской клинике для душевнобольных.
Спектакль сложный, требующий усилий и отчасти несколько гнетущий – его действие происходит в воображаемом мире великого безумца. И по мере погружения в действо, происходящее на сцене, зритель понимает, что это не только и, скорее, даже не столько диалог с Дягилевым: он выбран лишь в качестве посредника для диалога с Богом, с которым Нижинский часто себя отождествляет и сравнивает - хотя в конце концов и приходит к выводу, что он не Христос. Диалога о высоком и низком, о душе и искусстве, о любви и страдании, о жизни и смерти... Мятежное сознание не знает запретов, оно свободно – дневники Нижинского беспощадно откровенны: он писал то, что чувствовал.
«Это не биографический спектакль. Это постановка о взаимоотношениях человека с искусством, богом, семьей и глубинами его души. Мы старались избежать какой-либо конкретики. Скорее, это такая параллельная история, в которой нас интересует прежде всего внутренний мир человека, а не его физическая сущность», - сказал в интервью изданию The Guardian Михаил Барышников». /Meeting.lv / (Встреча с прессой в Афинах не планировалась – прим. авт.).
Одинокая фигура в черном фраке с театрально-гротескно выбеленным лицом и угловатыми, словно надломленными – но четко выверенными, часто непредсказуемыми – движениями: таков образ, лаконичный и одновременно красноречивый. Хореография переплетается с видео и аудио инсталляцией, рефрены на русском, английском и французском языках усиливают и без того мощное эмоциональное воздействие, то повергая зрителей в бездну безумия героя, то возвращая к зыбкой яви. Тонкая грань почти теряется во внезапной смене сцен. И даже короткие паузы между ними играют на руку общему восприятию перформанса – зритель в зале на какие-то мгновения остается в темноте, словно получая возможность прочувствовать всю глубину и неизбежность развернувшейся человеческой трагедии.
И лишь линия света нон-стоп по краю сцены как граница не только между артистом и публикой: как граница между реальностью и придуманным больным рассудком миром, между светом и надвигающимся всепоглощающим мраком. Она становится пугающей в своей постоянности – как становится пугающим приходящее понимание обреченности героя: белая маска навсегда срастется с лицом, станет им: безумие - навсегда. Как расплата за талант. Но навсегда в истории мирового балета Вацлав Нижинский останется Богом танца, которого и сотворил, и погубил Дягилев. Как навсегда Михаил Барышников останется гением, сумевшим языком тела так элегантно и мастерски воплотить в жизнь запредельные мысли ставшего безумным Бога, поднявшегося до самых вершин искусства. Текст дневников Нижинского адаптировал американский литератор Дэррил Пинкни.
Спектакли, сопровождаемые субтитрами на греческом языке, прошли с аншлагами, билеты были распроданы за несколько дней до начала. Если решитесь читать дневники Вацлава Нижинского, будьте готовы к трудному психологически чтению. Этот уникальный литературный и человеческий документ представляет интерес, скорее, для специалистов – исследователям творчества артиста или психиатрам. Но затягивает. И, конечно, если в перспективе будет возможность – сходите на спектакль. Барышников – всегда Барышников, даже если он Нижинский.
