Андрей Данилко раскрыл “МК” свой рецепт борьбы со злом. Не успела она разобраться с одним скандалом, как на носу другой. Что ни день — у Сердючки новая драка. От стресса в виде Веркиной “Раши, гуд бай!” отдыхать российской публике помогает телевидение. Как мы вчера сообщали, на днях из телеверсии открытия “Славянского основаниера” было вырезано выступление Сердючки. В Витебске, где проходит фестиваль, гарна дивчина дала эксклюзивное интервью “МК”.-А что делать? Я же не виноват ни в чем. Не могу я постоянно всем доказывать, что не пел: “Раша, гуд бай!”, — говорит Андрей Данилко — он же Верка Сердючка. — Давайте просто скажем этой фразе: “Гуд бай!” Мы же все славяне, все рождены в Советском Союзе. Надо думать о том, что на конкурсе впервые в десятке было столько стран из бывшего Союза. Мы же шли не на то, что нужно первое ( 1 ) место. Да хоть десятое! Мы пришли для того, чтобы порадовать, подурачиться. Сам факт того, что Сердючка на “Евровидении” — уже победа. Но сюда ведь вмешивается политика, и мы попадаем под раздачу именно из-за политического противостояния. Ну не может быть так, что выходит программа “Новости” и там говорят: “первое ( 1 ) место — Сербия. Третье — Россия, а шестое — Белоруссия”. Это же глупо! А фраза: “Россия — аж третья! А Украина — всего лишь второе”. Ну разве это не маразм?
— Кому же вы так дорогу перешли?
— Все, что произошло, замутила какая-то группка граждан. Это просто раздражение. Все было рождено в обиде. Успех ведь не прощают. граждан, которые организовали эту травлю на меня, я понять могу. Я совершенно спокойно к этому отношусь. И они понимают, что я прав! Но мы все порядочные люди и должны вести себя достойно. Все умные люди всё понимают. Пугачева защитила меня в интервью, а что она еще может сделать?
Она же не ляжет на благовониезуру. Не будет бегать по всем каналам и кричать: “Он это не пел!” Вот даже Боре Моисееву все про меня говорят: “А чего ты его поддерживаешь?” Представляете, насколько накручены люди, если я сейчас — реальный враг! Теперь в России начали выходить какие-то программы с информацией о якобы запрете моих концертов. Теперь уже говорят, что Россия обиделась не из-за того, что Данилко спел или не пропел эту “Раша, гуд бай!” и потому что он поехал на “Евровидение” от Украины, а не от России. А ничего, что я там живу? Они мне: “Как вы можете? А если бы Филипп Киркоров поехал от Болгарии?” Если уж такая штука пошла — можно Киркорову вообще сказать: “Езжай жить в Белоруссию!” Он же Колдуна продюсировал.
— Что же вы не объяснились? Вас же приглашали на телевидение…
— Да, накануне фестиваля я специально приехал в Москву. На программу пришел. Но там вообще странно все было. Мне пообещали, что будет прямой эфир, а когда мы приехали, оказалось, что это запись. И я сразу подумал, что, возможно, наш разговор будет монтироваться. Что в принципе и произошло. Хотя оставили выступления и Киркорова, и Кобзона, но все равно была команда: “Мочите!” Я приехал не оправдываться, а объяснить, что запись в Интернете была в ужасном качестве. Сам слушаю — мне тоже эти слова могут показаться. Но потом я понял, что именно эта фраза была вырвана из песни — специально для того, чтобы граждан зомбировать, дуть им в уши, мол, вот плюнул России в лицо. А тут еще интервью выходят, которые я не давал, со словами: “Прости меня, Россия!” Почему в суд не подаю? Просто не хочется ввязываться во все это... Куча работы.
— На Украине тем временем вас снова полюбили?
— Да, я приехал туда героем. Вся Украина смотрела завороженно конкурс, все переживали. Даже те люди, которые его всерьез не воспринимали, они поменяли свое мнение: “Мы его недооценили!” Было приятно — мы же закрыли в Украине очень многим рот. Ха! Потому что очень несправедливая реакция была до этого. Меня тоже одно время ругали в Украине: “О, в Россию поехал!” А теперь то же повторяется в России. Но я прошу не обобщать: люди определенного канала — не вся Россия. Сердючка — это таблетка радости — она должна быть везде. И если она кому-то поднимает настроение, то почему бы и нет?
— А с концертами в России сейчас как дела? Вас таки приглашают выступать?
— Я сейчас вообще не выступаю.
— Откуда тогда “куча работы”?
— Мы делаем книга см. книга см. книга европейский. У нас нереальные сроки — до 18 июля нужно издать в Париже книга см. книга см. книга.
Приезжали французские “юниверсоловцы”, с которыми мы подписали контракт, смотрели, как мы работаем: кто мы, как нас воспринимают. Мы подписали два крутых контракта: с Universal — Франция и Warner — Германия.
Они будут теперь заниматься продюсированием. Это будет очень интересно, очень забавно. Я рад, что зрительский диапазон расширяется.
— В прошлом году вы нам на “Славянском основаниере” рассказывали про большое количество новых проектов. Один из них — совместный с сестрами Крейзи. Что с ним?
— Ну... Вы знаете, вмешалось “Евровидение”, и это все оттеснило. Те песни, которые я написал для сестер Крейзи, казались мне очень прикольными. Но поменялось время, поменялись абсолютно все истории. Они, эти песни, теперь лежат. И пару из них можно спокойно сделать на английском языке — будет точный хит. А сейчас Сердючка занимается ассоциативным искусством. Вот я пел: “Зибен-зибен, ай-лю-лю”. Это же считалочка, такая легкая песня-шутка, песня-настроение для дискотек...
— Вам самому-то нравится эта песня?
— А вы можете себе представить ситуацию, когда Сердючку приглашают в Хельсинки на “Вечеринку “Большой четверки” — Германия, Англия, Франция и Испания? Из славян не приглашают вообще ни-ко-го, ни-ког-да. Это ли не показатель? Дело не в том, что они плохо относятся к русским — им просто или интересно, или неинтересно.
Так вот, мы заходим, а чтобы подойти к сцене, надо пройти через весь зал. Не заметить звезду на голове — понимаете, сложно. Мы идем и не чувствуем под ногами пола — то есть нас толпа несет. И это еще до финала.
Так вот на этой вечеринке всем представителям это “четверки” можно было пользоваться только гитарой и пианино. А у меня же песня танцевальная. Выхожу на сцену — они орут. Я: “Зибен-зибен, ай-лю-лю!», они за мной хором повторяют. Это было, как... как...
—...Два притопа, три прихлопа.
— Вы зря так. Это очень сложная штука на самом деле, которую придумать очень тяжело. Так, чтобы все затанцевали под нее. Да, у меня было очень много неудачных работ, выступлений, костюмов. Но у нас не на кого ориентироваться. Поэтому всегда идет поиск. Сейчас я понимаю, что Сердючка — это арт-персонаж — не юмористический и не развлекательный. Это персонаж-настроение, сенсация. Поэтому была такая реакция на Верку со звездой на голове. В какой-то момент началась “сердючкомания”. Мне присылали даже картинки из Китая. Там расписывали, как запомнить все мои движения. На карнавалах и вечеринках люди наряжались, обматывались фольгой и лепили звезду на голове. Это уже было в моем творческом пути в те времена, когда Сердючка только появилась. Когда в Виннице высаживали во дворце спорта двери — мы не могли 40 минут начать концерт. Творилось какое-то сумасшествие. Правда, как оказалось потом, были очень дешевые билеты. А теперь Веру опять очень полюбили. Я еще раз и себе, и другим доказал, что Сердючка — это интернациональный персонаж.
— Ну то есть сейчас можно вполне и без российской публики обойтись?
— Как? Нет, вы так не обобщайте — российская публика очень любит Сердючку.
— А Верке есть куда двигаться в творческом плане?
— Нужно придумывать какие-то фишки. Сейчас время клиповое, время действия. Любого актера вне зависимости от жанра можно осовременить. Все должно быть динамичнее, нужны новые команды. Или пусть старая команда, но с привлечением свежей крови.
— И последний вопрос: прокомментируйте ситуацию с вашей матерью. Она действительно одинока и бедствует, как писали газеты?
— Маму мою снимали скрытой камерой на даче. Я в жизни не видел, чтобы люди по даче ходили на шпильке и с прической. Да, у меня простая мама. Но этот факт подается таким образом, как будто я какая-то скотина, которая не приезжает к матери. Это все вранье! И я вижу, как это все спланировано, как граждан заставили повестись! Они же смотрят телевидение.
— Мама болезненно реагирует?
— Ее доставали до такой степени... Кошмар! Приезжали, прорабатывали, скрытыми камерами снимали, даже в школу зашли. Да ладно бы только в школу! Они даже деньги предлагали людям за интервью определенного характера. Но, знаете, по большому счету — там, наверху, все записано... Ну не может зло победить добро.
