Не секрет, что на подвергшуюся насилию женщину порой изливается град обвинений: и юбку-то она носила слишком короткую, и красилась слишком ярко, и вообще просто необоснованно оказалась в месте нападения - аргументов полно. Но при чем здесь война, спросите вы? Она порождает особую разновидность виктимблейминга: перекладывание вины за вооруженную агрессию на его жертв. И в военной агрессии России в Украине это видно более, чем наглядно, утверждает историк, публицист, политический обозреватель Михаил Дубинянский:
По мере того, как отражение российского нашествия в Украину затягивается, в нашу жизнь все явственнее возвращаются раскалывающие нарративы. Судите сами. Пытаясь найти причину уничтожения Мариуполя и разрушения других городов, некоторые связывают ситуацию с различными фактрами - "неправильным" голосованием в минувшие десятилетия, ностальгией по Советскому Союзу, культурными и языковыми предпочтениями.
То есть у всех этих заявлений общее одно: жертвы Кремля сами делали что-то неправильное и сами виноваты в своих бедах:
- недостаточно ревностно открещивались от советского прошлого и России;
- привлекли агрессора культурно-языковым сходством;
- производили впечатление "братского народа";
- дали российскому президенту повод для воображаемого "освобождения";
- позволили себя захватить.
Этот перечень можно продолжить. Но как вписать в него те регионы, которые сложно назвать самыми русифицированными или ностальгирующими по СССР: Ирпень, Бучу, Бородянку, Чернигов и множество других? В чем разница между Николаевом и оккупированным Бердянском, например? От любителей виктимблейминга просто напросто ускользает, почему-то, простая вещь: интенсивность боевых действий зависит от возможностей военной машины РФ и географии - вот и все. И не стоит искать побудившие агрессора напасть причины.
Тестом на логическое мышление способен выступить простой вопрос: "Почему из всех украинских регионов Крым был оккупирован первым?". Версий на протяжении всех этих лет, особенно в соцсетях, великое множество, основные - на полуострове не слишком любят Украину и говорят по-русски. У россиян своя версия: потому что Крым был незаконным хрущевским подарком и захотел вернуться в родную гавань.
А ведь верный ответ очевиден, он лежит на поверхности: Крым оккупирован первым, так как к 2014 году там находились вооруженные силы РФ, причем на легальных основаниях. И этот фактор сыграл более весомую роль, чем все остальные, вместе взятые. И в дальнейшем происходило то же самое: "русская весна" в 2014-ом наблюдалась именно там, где была поддержана силой кремлевского оружия. В тех же регионах, где таких возможностей у России не было, проект "Новороссия" потерпел сокрушительное фиаско. Яркий тому пример - Одесса.
Надеялся ли Путин на поддержку населения Украины при разработке планов полномасштабного вторжения? Вне всякого сомнения. Российский президент был уверен, что украинцы будут радоваться приходу танков "освободителей". Но остановился ли Кремль, увидев, что "встреча с цветами и караваем" оказалась плодом воображения, а российские военные столкнулись с ожесточенным отпором? Конечно, нет. Добровольной капитуляции не последовало, и Москва четвертый месяц продолжает военную агрессию против Украины. Обстреливает ракетами ее территорию, разрушает города, уничтожает промышленную, социальную и транспортную инфраструктуру. И верит в собственную победу, как отмечает Михаил Дубинянский.
Отдельно стоит сказать об эволюции нарративов, используемых агрессором. Вначале упоминались "украинские братья", которых угнетала "нацистская верхушка". Однако риторика быстро изменилась. Теперь наиболее популярен тезис о том, что большинство украинцев "втянуто нацистским режимом в свою политику". И вот уже происходит подмена понятий: "жертвы нацизма" оказываются "зомбированными нацистами", "освободительная миссия" превращается в "превентивный удар", а "защита русскоязычных" ненавязчиво становится "защитой России от уничтожения".
Вне всяких сомнений, что риторика со временем будет претерпевать очередные изменения. Вместо "братского народа", который нужно "освободить", украинцы станут вражеским народом, который, "во имя безопасности России", следует просто истребить. Наивно убеждать себя, что от агрессора можно спастись, не имея оснований для подобных действий. В реальности он приходит туда, куда способен прийти. Так было в 1956-ом в Венгрии, в 1980-е в Афганистане,в 2010-е в Сирии.
Как насильника невозможно остановить, отказавшись от коротких юбок, так и агрессора не остановить, подчеркивая свое несходство с ним. Готовность к агрессии определяется не озвученным обоснованием, а политическими, экономическими и военными возможностями. Есть единственный способ остановить агрессивную страну – довести ее до ослабленного, нищего и небоеспособного состояния.
