Президент Эстонии Алар Карис, выступая на митинге в поддержку Украины, заявил:
«Это не война русского народа, это война президента Путина».
Так же считает американский лидер Джо Байден:
«Я не верю, что вы хотите кровавой, разрушительной войны против Украины — страны и народа, с которыми вас связывают такие глубокие родственные, исторические и культурные отношения».
Аналогичные заявления звучат от других государственных деятелей и политиков Запада. И тем не менее аналитики констатируют, что вторжение в Украину пользуется широкой поддержкой среди россиян. Например данные исследования ВЦИОМ (Всероссийского центра изучения общественного мнения), проведенного в первых числах марта, свидетельствуют: более 70% респондентов поддерживают «специальную военную операцию», против выступили 21% опрошенных, утверждает Euronews.
Похожие данные представил «Левада-центр». Лев Гудков, его научный руководитель, говорит о решении социологов не публиковать данные, «чтобы не легитимизировать войну». Военные действия в Украине поддержали две трети опрошенных «Левада-центром», чуть более 25% осудили вторжение. Но настроения в обществе сложные, отмечает Гудков:
«Почти половина гордится тем, как действует армия, и, вообще говоря, принятым руководством России решением начать военные действия. Чуть меньше 40% испытывают стыд, возмущение, гнев, депрессию и прочее. Почти поровну разделяются эти настроения».
Он обращает внимание на зависимость ответов от принадлежности к той или иной социальной группе:
«Поддерживают эту войну, в основном, люди менее образованные, пожилые, жители сел и малых/средних городов. Это "социальная периферия", зависимая от официальных каналов информации, прежде всего от телевидения, которое вообще превратилось в инструмент агрессивной лживой демагогии и пропаганды».
В то же время против войны, утверждает социолог, выступают более молодые, получающие информацию из социальных сетей и игнорирующих телевидение. Больше всего недовольных в российской столице:
«Данные различаются очень сильно. Чуть меньше 60% осуждают и относятся негативно (к войне) в Москве, около 70% сельского и малогородского населения одобряют эти действия. Прямо полярно разделяются мнения в зависимости от источника информации. Но это понятно, потому что несколько лет шла сильнейшая обработка населения именно по телеканалам, по каналам государственной пропаганды. Люди подготовлены и принимают те версии, которые предлагает им государство: то, что на Украине произошел фашистский переворот, инспирированный Соединенными Штатами, что к власти пришли нацисты, и это создает условия для геноцида на юге и востоке Украины. У них других источников информации, кроме как телевидение, нет, поэтому они это принимают и, несмотря на весь страх перед войной и нежелание этой войны, они считают, что руководство России поступило правильно».
Замглавы «Левада-центра» отмечает, что более информированные россияне пребывают в шоке и ужасе, испытывают чувство стыда и депрессию. Среди них распространены «настроения беспомощности», ощущение, что ничего нельзя исправить, царит готовность к паническому бегству из России у тех, кто имеет такую возможность.
Можно ли доверять результатам опросов в России? В последние годы по поводу них высказывается недоверие. Алексей Миняйло, бывший фигурант «Московского дела», уверен, что свою роль играет страх и нежелание россиян отвечать искренне на острые вопросы. В свою очередь Лев Гудков настаивает - данным соцопросов доверять можно:
«Все разговоры о том, что люди боятся отвечать — это неправда. Люди не боятся отвечать. Те, кто придерживается такого мнения, они критически настроены к этой власти и немножко оправдывают таким образом свой страх, не желая понимать, насколько в России сильны процессы восстановления тоталитаризма. Идет мощнейшая обработка массового сознания, работают такие институты, как политическая полиция, цензура, власть, пропаганда и просто система устрашения. Мы видим новые законы, согласно которым будут наказывать людей за любое мнение, отличное от официоза. Это производит очень сильное впечатление, действительно. Кроме того увольняют очень многих людей, тех, кто выступил против войны, подписал обращение против войны. Они подвергаются и давлению полиции».
Гудков заверяет, что в «Левада-центре» могут проверить ответы респондентов - опросы проводятся с использованием планшетов, а ответы записываются:
«Можно видеть, как люди реагируют, с какой интонацией, с каким возмущением, очень часто просто переходя на нецензурный язык в оценках происходящего. Лишь малая часть опрошенных скрывает свое мнение, отказываясь отвечать или выбирая вариант "затрудняюсь ответить"».
Социологи «Левада-центра» не отмечают сколь-либо значимых колебаний рейтинга российской власти после начала "спецоперации" в Украине. Гудков говорит:
«Такой волны патриотической, шовинистической эйфории, как это было в 2014-м году после аннексии Крыма, мы не ожидаем, и вряд ли она повторится. Провинция (примерно 60% населения) — это бедная, очень депрессивная часть населения, мало зависящая от всякого рода санкций. Их доходы не позволяют пользоваться импортными товарами. Эта часть населения очень ограничена в своих запросах. Для того, чтобы до них докатилась эта волна инфляции, безработицы, падения экономики должно пройти какое-то время, примерно 2-3 месяца, прежде, чем люди осознают причинно-следственную связь между политическими событиями и влиянием их на повседневную жизнь. Это произойдет, но для этого нужно время».
Важным фактором социолог считает сведения о гибели российских солдат в ходе разразившейся войны. Когда реальные масштабы потерь будут раскрыты, это, по его мнению, неизбежно вызовет негативную реакцию в обществе. Сейчас цензура практически блокировала эти данные (о потерях), поэтому люди в растерянности, в тревоге. Представления о том, что там происходит, нет. Фактически сегодня Россия погрузилась в состояние информационной изоляции. Цензура полностью блокирует социальные сети, и мало у кого есть реальная картина происходящего.
Четвертого марта в России вступил в действие закон, запрещающий распространять «заведомо ложную информацию» об использовании вооруженных сил страны. Вся информация, соответствующая реальному положению дел, утверждает власть, содержится в официальных сводках российских госструктур. За публикацию иных данных о войне грозит до 15 лет тюрьмы. За «публичные действия, направленные на дискредитацию» российских военных, и призывы не использовать армию — до 5 лет.
Освещение российского вторжения в Украину стало формальным основанием для блокировки целого ряда российских изданий, некоторые были ликвидированы или прекратили свою деятельность (радиостанция «Эхо Москвы» и телеканал «Дождь»). Угроза уголовного преследования за разностороннее освещение войны вынудила многие российские и зарубежные СМИ приостановить работу в стране.
