В течение многих дней греческий лидер Алексис Ципрас висел над телефоне, пытаясь обеспечить наилучшие условия своей стране, которая вступила в завершающий круг своего, казалось бы, бесконечного цикла спасения. Тем не менее своими усилиями он завоевал скорее насмешки, нежели уважение, особенно в Германии.
«Он все время звонит, а канцлер говорит снова и снова: «Алексис, эти вопросы к министрам финансов», — рассказывает министр финансов Германии Вольфганг Шойбле, ссылаясь на попытки премьер-министра Греции привлечь Ангелу Меркель к переговорам на своей стороне.
Министры финансов Еврозоны намерены принять решение на встрече в Люксембурге касательно того, следует ли выделить очередной транш Греции на сумму более семи миллиардов евро. Никто не сомневается, что Афины получат деньги, даже Шойбле. Однако Ципрас хочет большего: реструктуризации долга.
Ни один серьезный экономист не считает, что Греция когда-либо вылезет из-под долга в более 300 миллиардов евро — без списания значительной его части кредиторами. А это означает, что необходимо в первую очередь убедить Германию — страну, которой греки должны больше всего.
На протяжении почти всей десятилетней депрессии Греция была заложницей своей внутренней политики. Теперь она стала заложником Германии.
Берлин, давно выступающий против прямого списания долгов, отказывается сдвинуться с места. До выборов, назначенных на конец сентября, Меркель и Шойбле вряд ли смягчат свои позиции. Спасение Греции стало больной темой для немецких политиков, и любое соглашение, касающееся списания долга, будет рассматриваться внутри страны как признание неудачи правительства, а также в качестве пустых трат денег налогоплательщиков.
На протяжении многих лет Германия продлевала сроки погашения греческих кредитов и снижала проценты по выплатам. Но о прямом списании задолженности, которого требует Международный валютный фонд, сейчас не может быть и речи. По крайней мере, до выборов.
К сожалению, слова Ципраса по этому поводу мало что значат. Одна из главных причин, почему он хочет скорейшего пересмотра задолженности, заключается в том, что это позволило бы Европейскому центральному банку включить Грецию в программу закупки облигаций.
Это означало бы становление на долгий путь к повышению доверия инвесторов к стабильности Греции. Однако Афины не могут участвовать в программе до тех пор, пока их долговая нагрузка не будет признана устойчивой. И от программы ЕЦБ, которая скоро будет свернута, Греция, возможно, никогда не выиграет.
Ципрас может попытаться противостоять сделке и поднять этот вопрос на предстоящем саммите европейских лидеров в Брюсселе. Однако он вряд ли добьется значительного результата. Правда в том, что Европа давно перестала слушать Грецию.
Прошли те времена, когда разговоры о «грекзите» (забытом отце брекзита) вызывали нервный тик на лицах финансовых трейдеров. Сегодня упоминание о Греции может вызывать скорее безразличие, если, конечно, просто не усыпит собеседника. Ципрас не понимал это до тех пор, пока он и его левая коалиция не были избраны в начале 2015 года. Они выиграли, пообещав отменить большую часть мер жесткой экономии, которые накладывались на Грецию в течение многих лет. Одержав победу, новый премьер провел референдум по конкретному вопросу: должно ли правительство принять условия спасения, согласованные его предшественником? Ответ избирателей был ясен: конечно же, нет.
Но затем свалилась реальность. Столкнувшись с крахом банковской системы, возможным выходом из еврозоны и будущим куда более мрачным, чем настоящее, Ципрас и его группа левых популистов вернулись под каблук. Янис Варуфакис, «рок-звезда от министерства финансов», который когда-то призывал «показать Германии средний палец», был вынужден уйти.
С тех пор премьер-министр в значительной степени соблюдал требования кредиторов о дальнейших сокращениях бюджета и экономических реформах. Берлин и его партнеры принимали случайные приступы неповиновения с родительским терпением. В конце концов они прекрасно понимали, что у греческого лидера не будет выбора, кроме как подчиниться.
Они снова и снова оказывались правы. Только в прошлом месяце Ципрас протолкнул сокращение пенсий — событие некогда немыслимое.
С самого начала кризиса часть стратегии Германии в отношении Греции заключалась совсем не в упрощении ситуации. Хотя, конечно, немецкие чиновники не станут говорить об этом публично, а скорее заявят о том, что происходящее — часть их плана.
И это сработало. Для всей Европы Греция стала синонимом экономической некомпетентности. Чиновники в других европейских столицах относятся к Афинам как к своенравному и неприкаянному родственнику. Никто не хочет становиться Грецией.
«Греция де-факто является колонией, — сказал министр иностранных дел Польши Витольд Ващиковский, объясняя нежелания своей страны присоединяться к еврозоне. — Мы не хотим повторять этот сценарий».
Несмотря на все вызовы судьбы, Греция надеется, что в конечном итоге она получит то, что хочет.
Международный валютный фонд находится в самоизоляции уже более года, отказываясь участвовать в процессе, если не будет реструктуризации долга. Парламент Германии одобрил проект спасения Греции в 2015 году, напрямую зависящий от участия МВФ, которого законодатели считают гарантом того, что этот процесс не будет изменен в пользу Афин.
Это привело к затяжному противостоянию. На прошлой неделе управляющий директор МВФ Кристин Лагард пошла на своеобразную хитрость, которая может позволить продвинуться вперед в этом вопросе. МВФ официально присоединится, но не выделит никаких средств до тех пор, пока европейцы не анонсируют, какие именно способы списания долгов они избрали.
Если это произойдет вообще, то только после выборов в Германии. Между тем у Ципраса нет другого выбора, кроме как прислушиваться к пожеланиям своих колониальных «хозяев».
