История первая -Елизавета.
Родоначальницей феминистического движения в Греции можно смело считать Елизавету Муджан-Мартинегу, хотя сама она об этом не только не могла и подозревать, но и слова-то такого - «феминизм» - никогда не слышала, хотя и свободно владела всеми основными европейскими языками. Да и сам термин появился полвека спустя, как Елизавета Муджан-Мартинегу легла в могилу.
Но эта женщина, родившаяся 210 лет назад, на заре XIX века, в 1801 году, прожив на белом свете всего лишь 31 год и скончавшись две недели спустя после рождения своего единственного сына, оставила по себе неизгладимый след, и заслуженно получила от истории титул первой греческой женщины-прозаика.
Ее «Автобиография», практически, единственное дошедшее до нас из написанных ею литературных произведений, изучается в третьем классе греческой гимназии. Хотя, по большому счету, должна бы изучаться и на уроках социологии как пример колоссального мужества и документальное свидетельство из истории отношений полов, которые, между нами говоря, мало изменились в Греции за последние 200 лет.
Голос Елизаветы Муджан-Мартинегу, дошедший до нас благодаря ее сыну, Елизаветию, узнавшего свою мать через листы ее дневника, говорит, прежде всего, о том, что человеком можно и должно оставаться при любых условиях, даже когда обстоятельства жестоко ломают судьбу человека.
А судьбу Елизаветы можно смело назвать жестокой, несмотря на то, что родилась она в старейшей, знатнейшей и богатейшей семье Закинфского аристократа, занесенной в «Libro d'oro», «Золотую книгу». Ведь Елизавета «родилась женщиной, и к тому же - закинфской женщиной», а значит - куклой без права голоса.
Перспектива ее была ясна: либо выйти замуж и стать «рабыней и госпожой» своего мужа (греческие мужчины и по сей день утверждают, что «хорошая хозяйка - рабыня и госпожа» - «и кали никокира инэ дула кэ кира»), либо остаться навсегда под домашним арестом, обслуживая отца и беспрекословно подчиняясь его воле. Выбор небогатый, как у Ильи Муромца: направо пойдешь - голову сложишь, налево пойдешь - коня потеряешь
А душа Елизаветы рвалась прочь и ввысь: ведь ее детско-юношеские годы совпали с периодом наполеоновских войн, когда Европа кипела, как полный котел, а также борьбы греков за независимость, с периодом Греческой Революцией, о которой она узнавала от своего домашнего учителя истории Георгия Цукаласа. Как же разнится ее судьба с судьбой Ласкарины Бубулины, тоже островитянки, капитанши с острова Спецес, управляющей ей же оснащенным военным кораблем, стоящей на запечатлевшей ее картине под пушками, палящими в османов!
Она с жадностью слушала рассказы Цукаласа, записывая в своем дневнике: «Единственно, что мне остается - это просить небеса, чтобы они помогли им (грекам) победить, а мне даровали счастье увидеть Грецию вернувшейся к свободе, и вместе с ней - узреть, как возвращаются к себе домой и скромные Музы, изгнанные османами».
«Автобиография» Елизаветы Муджан-Мартинегу станет документом, который, кстати, читается вполне современно: сколько девочек, девушек, женщин и сегодня переживают внутрисемейное насилие - со стороны деспотичных родителей, неуравновешенного друга или жениха, или же вечно раздраженного мужа? Сколькие из них переживают психологическое насилие, подчиняясь чужой воле и предавая забвению свои мечты?
Может быть, поэтому в 2007 году молодая писательница и режиссер Наталия Ан-типа-Кацу поставила в театре «Аникси» («Весна») спектакль «Елизавета, пламенный дух», о жизни Елизаветы Муджан-Мартинегу. Точнее - просто Муджан, так как история автора «Автобиографии» обрывается в спектакле 1827-м годом, когда 26-летняя Елизавета сделала попытку убежать из дома в Италию. Что произошло, и она вернулась домой в тот же вечер, еще до того, как домашние забили тревогу, никто не знает. Возможно, Елизавета и написала подробно об этом эпизоде своей жизни, но этот фрагмент до нас не дошел: видите ли, Елизаветиос Мартинегос, приступив к изданию «Автобиографии» своей матери, вымарал все показавшиеся ему «подозрительными» и задевающими ее честь места. Возможно те самые, где ее мысли оказались слишком смелы и откровенны не только для своего времени, но и 40 лет спустя, , когда дневник Елизаветы Муджан -Мартинегу увидел свет.
Елизавета Муджан просила своего отца отпустить ее в монастырь, дать ей возможность жить одной, писать, читать, учиться. Вместо этого на целых четыре года ей запретили выходить из дома, а когда в 1831 году дверь дома, наконец, открылась, то дорога вела прямиком в церковь, под венец с 20-ю годами старше ее Николаосом Мар-тинегосом, который, к тому же был ей физически противен.
Разговор с дневником прервался в первую же брачную ночь: Елизавета решила продолжить его в старости, на которую она возлагала последние надежды, когда судьба, возможно, подарит ей такое вожделенное одиночество. Покой и одиночество, однако, дала ей лишь , смерть: через год после свадьбы, в ноябре 1832 года, родив сына, Елизавета Муджан-Мартинегу умерла от послеродовых осложнений.
Елизавета Муджан-Мартинегу успела за свою краткую, мелькнувшую, как молния, жизнь, написать 15 (!) театральных произведений (до нас дошла только комедия «Скупой», от остальных - лишь разбросанные отрывки), 20 писем, литературные тексты на итальянском языке, стихи, поэмы, пролог к трактату «Об экономике» (!), переводы с древнегреческого языка -все тоже не целиком, фрагментами.
«Образование затуманило ей мозги!», - зло утверждал ее отец-деспот 200 лет назад. Кто из нас поклянется, что никогда в жизни не слыхивал этой глубокомысленной сентенции?
История вторая -Каллирои.
Каллирои Паррен, 150-летие которой мы отмечаем в этом году, повезло много больше: она полностью реализовала себя, уйдя из жизни в 79 лет и оставшись навеки в истории, как первая женщина-журналист и одна из первых женщин-феминисток.
Повезло Каллирое Паррен, в девичестве Сигану, во всем.
Ее семья покинула город Ретимно на Крите, который даже тридцать лет назад был насквозь патриархальной, «большой деревней», 1867 лохматом году и переехала в Афины. Каллирое, к счастью, не исполнилось тогда и шести лет.
В отличие от отца Елизаветы Муджан-Мартинегу, считавшего образование наивысшим злом для девушек, отец Каллирои послал ее во Французскую школу католических монашек. Получив в 1878 году диплом учительницы, Каллирои Сигану отправилась в Одессу, где в течение двух лет работала директрисой Одесского Института Благородных Девиц греческой общины.
Повезло Каллирое и в браке: вернувшись из Одессы в Афины, она вышла замуж за Иоанниса Паррена, полу-француза, полу-англичанина из Константинополя, создателя Афинского Информационного Агентства.
Именно он, полюбив Каллирои за динамичный характер, обнаружил в ней и журналистский талант: в результате, в 1888 году, 27-ми лет от роду, Каллирои Паррен принялась за издание своей собственной газеты - «Дамской газеты» («Эфиме-рис тон Кирион»), Ее выпускали исключительно женщины исключительно для женщин, в основном, конечно, Афин и Пирея, так как за чертой этих двух городов царила беспросветная патриархальная тьма. Кстати, идея издания пришла к ней именно в день 8 марта.
Газеты ставила своей целью озадачить греческих женщин, разбудить их, расшевелить. В Европе уже давно назревало феминистическое движение, хотя до «Второго пола» Симоны де Бувуар было еще ой как далеко. Газета выходила два раза в месяц, на протяжении тридцати лет, пока в 1918 году ее смелая редактор, Каллирои Паррен, не попала в опалу и не оказалась на острове Гидра в качестве политической ссыльной!
Сама Каллирои Паррен не ограничивалась креслом редактора: ее можно было встретить на самых разных международных женских съездах. В 1893 году, вернувшись из Чикаго, где она представляла гречанок на Международной Конференции, Каллирои Паррен основала «Союз за эмансипацию женщин», занимавшийся не только теоретическими вопросами, но и вполне практическими, помогая неимущим женщинам в профессиональной подготовке и трудоустройстве. Кстати, основанную ею в 1890 году «Воскресную Школу для неимущих девушек и женщин», королева Ольга взяла под свою королевскую опеку. Благодаря борьбе Каллирои Паррен, женщинам было разрешено поступать в Политехникум и Университет.
Бескомпромиссная журналистка первой начала борьбу за право женщин избирать и быть избранными еще в 1895 году. Ее не поддержал никто - ни разумный Харилаос Трикупис, самый долгосрочный греческий премьер-министр, ни его противник, политический авантюрист и популист Тодорос Дилияннис, ни закостенелый политик, крайне честолюбивый Элефтериос Венизелос, ни Александрос Папанастасиу, который, между прочим, был социологом: видите ли, женские проблемы в Греции находились за рамками такой серьезной науки.
Каллирои Паррен была большой головной болью для каждого правительства: мы уверены, что ее оппоненты, не раз произносили про себя слова, сказанные некогда отцом Елизаветы Муджан-Матринегу: «Образование затуманило ей мозги!»
Сильно мозолила Каллирои Паррен глаза и своим консервативным коллегам, мужчинам-журналистам.
Так, директор газеты «Обозрение» («Эпитеориси») писал: «Да она просто сводница! Толкает женщин на непристойную стезю! Я уничтожу ее! У меня есть мать и незамужняя сестра!» Ему вторил очеркист газеты «Акрополис»: «Женщины - легкомысленны и безмозглы. Они не стоят того, чтобы ими заниматься», а остряк и женоненавистник Эммануил Роидис утверждал: «Две профессии подходят женщинам: хозяйки и гетеры». (Как здесь не вспомнить еще раз постулат современных «настоящих» греческих мужчин - «Женщина должна быть хозяйкой на кухне и проституткой в кровати!» Недалеко же мы ушли...).
В этом году празднуется еще один юбилей, непосредственно связанный с именем Каллирои Паррен: 100-летие Лицея Гречанок, основателем которого она являлась. Огромным вкладом Лицея в культуру и образование является запись народных греческих танцев, обучение им и пропаганда греческой традиции во всем мире.
Каллирои Паррен была первой женщиной, которую наградили Орденом Спасителя, Серебряной медалью Афинской Академии и Медалью Города Афин.
Она умерла 16 января 1940 года, заявив перед смертью:
«Я счастлива и могу теперь спать спокойно, так как ощущаю, что оставляю после себя цветущую поросль, выпестовавшуюся из зерна, которое мы, пионеры, посадили в тогда бесплодную и каменистую почву, и я уверена, что вы, дорогие мои сотрудницы, сделаете все, чтобы завтрашняя греческая женщина была совершенной».
Ей Богу, дорогая Каллирои Паррен, не уверена, что ты можешь спать спокойно...