38 драматических минут национальной трагедии

Сохранившийся на пленке 38-минутный отрывок того дня был недавно заново открыт и содержит все элементы трагедии. Эти несколько минут — поразительное свидетельство, способное потрясти до глубины души даже тех читателей, которые не знакомы с эпохой и ее героями. Они передают эмоциональный заряд и драматизм тех судьбоносных часов, а также истинное лицо силы перед лицом ответственности исторического масштаба.

В этом Военном совете участвовали многие политики и высокопоставленные военные, в том числе президент Греции Федон Гизикис, премьер-министр Адамантиос Андруцопулос, министр канцелярии премьер-министра Константинос Раллис, Димитриос Иоаннидис и главнокомандующий вооруженными силами Григориос Бонанос. Иоаннидис возвышался над остальными и стоял за переворотом против архиепископа Макариоса, который спровоцировал планы турецкого вторжения. В результате «закулисный диктатор», свергнувший Георгиоса Пападопулоса менее года назад, назначивший Андруцопулоса и планировавший реабилитировать военную хунту путем вмешательства на Кипре и его объединения с Грецией, теперь оказался в разногласиях с Андруцопулосом, и даже генерал Бонанос.

В начале «главные действующие лица» явно растеряны. Они пытаются понять, действительно ли это было вторжением и casus belli. «С греческой стороны, как вы все понимаете, сейчас вопрос решения войны», — говорит генерал Бонанос. «Почему они прямо не заявляют о своих намерениях, если хотят разделить остров», — говорит позже Андрутсопулос, имея в виду американцев.

Бонанос постепенно переводит дебаты с войны и воинской повинности на дипломатические инициативы. «Первым шагом должен быть отзыв нашего посла в Анкаре. […] В то же время ожидаемый призыв на военную службу будет проведен в необходимом объеме». Иоаннидис вмешивается: «Мы ошибаемся в одном пункте […]. Я говорю: извините, мы уже на войне. Война уже началась. Ответ должен быть таким: Турция инициировала войну, а Греция будет защищаться и примет соответствующие меры для защиты родины. Это ответ. Как минимум, война». Он также требует, чтобы был объявлен союз Греции и Кипра, что было бы то же самое, что и объявление войны, которого он добивается. В конце концов, зачем Греции было вступать в войну, если она уже не считала Кипр своей основной национальной территорией?

«То, в чем они обвиняют всех здесь, в событиях 1964 года, — это не провозглашение союза», — говорит Иоаннидис, имея в виду конфликты, имевшие место в 1964 году на Кипре. «Мы должны покончить с этим. Не будет больших событий, чем то, что уже произошло. Потому что, если мы не объявим союз, другие вторгнутся [...]. Мы должны позвонить Сэмпсону и сказать им, чтобы они созвали заседание кабинета и объявили об объединении с Грецией. Мы примем это, и начнется война. Посмотрим, что оттуда выйдет». Он не согласен с тем, что потенциальные наступательные действия Греции могут скомпрометировать ее в глазах Соединенных Штатов, и что Грецию можно обвинить в кризисе. Он предсказал, что «они будут в земле в Кирении». И после того, как они приземлятся, они вторгнутся […]. Турки делают то, что хотят». 

Мы никогда не узнаем, что произошло бы, если бы Иоаннидис добился своего. На Военном совете были выражены опасения, что высадка греков на Кипре спровоцирует турецкое нападение на Фракию, нападение Болгарии на Грецию или даже вмешательство России на Кипре.

Андруцопулос и Бонанос обезвредили «бомбу Иоаннидиса» после того, как сорвали его планы, не выполнив прямого приказа диктатора «начать войну с Турцией». Как им это удалось? Как они были уверены, что не столкнутся с местью полковника, который до тех пор был всемогущим и непререкаемым? Выиграла бы Греция войну и преуспела бы в усилиях по обеспечению союза, или она потеряла бы национальную территорию, которая радикально изменила бы карту современной Греции? Дискуссия показательна и приводит к некоторым неожиданным выводам. В конце этого 38-минутного драматического фрагмента слышно, как Иоаннидис говорит: «Кажется, темп событий нас догнал. В настоящее время все города на Кипре подвергаются бомбардировкам».

На магнитной ленте в тот день запечатлелся «грохот грядущих событий». Призраки прошлого, спустя 48 лет, продолжают определять настоящее и будущее.