Кадры эвакуации из посольства США, когда сотни вьетнамцев, сотрудничавших с американцами, пытались попасть на последний вертолет, стали символом краха американской политики. Это напоминает события августа 2021 года, когда афганцы пытались попасть на улетающие американские самолеты из Кабула.
Сравнения между войной во Вьетнаме и текущей войной в Украине проводятся уже давно. Ранее это делали в основном россияне, утверждая, что «все проамериканские режимы заканчивают одинаково, и так же, как пал Сайгон, падет и Киев». Использование такого образа Москвой в информационной войне не вызывает удивления.
Однако удивляет, что в последние недели судьбой Южного Вьетнама начали пугать Украину украинские эксперты и журналисты. Они делают это в контексте мирных инициатив Трампа, сравнивая их с мирным соглашением, подписанным в 1973 году, которое вывело американские войска из Южного Вьетнама, но не дало ему никаких гарантий безопасности в случае нападения Северного Вьетнама. В связи с этим комментаторы в Украине указывают, что мирное соглашение без гарантий безопасности от Запада для Киева может означать новое нападение России в ближайшем будущем.
Тем не менее любые аналогии между нынешней войной в Украине и Южным Вьетнамом являются крайне натянутыми и даже оскорбительными для украинцев.
Безусловно, есть сходство в том, что американцы ни в 1973 году во Вьетнаме, ни сейчас в Украине не хотят предоставлять никаких гарантий безопасности, подразумевающих их участие в войне, хотя и по разным причинам. 50 лет назад они решили вывести войска из Вьетнама и не обещали Сайгону военной защиты, так как целью мирных соглашений для Вашингтона был выход из войны, а не возобновление участия в ней (при этом в Америке существовал двухпартийный консенсус).
В настоящее время США также не хотят давать гарантии безопасности Украине, которые подразумевали бы возможное вступление в войну с Россией, из-за риска ядерного конфликта. Это определяет как линию поведения администрации Байдена, так и позицию Трампа. Как и Сайгон, Киев вряд ли может повлиять на изменение позиции Вашингтона.
Кроме того, 50 лет назад американцы стремились завершить войну во Вьетнаме в рамках своей стратегии восстановления связей с Китаем, чтобы усилить раскол между Китаем и СССР (тогдашним главным противником США). Этот расчет оправдался. В настоящее время Трамп хочет завершить войну в Украине, чтобы «оторвать» Москву от Пекина, который США теперь считают главным противником.
Также существует схожесть в коррумпированности южновьетнамских и нынешних украинских властей, зависящих от западной помощи. Однако в отличие от Сайгона, Киев имеет и другой источник финансирования — Европу, которая может продолжать поддерживать Украину, даже если США прекратят помощь, причем Вашингтон ничего против этого не имеет.
Тем не менее на этом аналогии практически заканчиваются. Вопрос о том, будет ли гипотетический российско-украинский мир похож на вьетнамский, не имеет однозначного ответа «да».
Представим ситуацию, что Киев и Москва заключают перемирие, а затем, возможно, и мирное соглашение, исходя из того, что за каждой стороной останутся территории, которые они контролируют. При этом Украина не получает никаких гарантий безопасности от США и других стран НАТО.
Возможно ли, что Москва в такой ситуации возобновит боевые действия, как это сделал Северный Вьетнам? Ответ «да» — самый простой, но не факт, что верный. Этот ответ не учитывает глобальные различия между вьетнамской и украинской войной. Самое главное из них — это отличие между армиями Южного Вьетнама и Украины.
Фактор первый: южновьетнамские войска не представляли собой реальную силу, и основную тяжесть боевых действий несли американцы. Это означало, что без армии США Южный Вьетнам был обречен. Тот факт, что Вашингтон в конце 1974 года, уже после вывода войск, прекратил помощь, не изменил ситуацию, а лишь ускорил падение Сайгона.
В Украине американцы не воюют. Да, США оказывают Киеву значительную помощь, но ни один взвод армии США не прибыл на линию фронта, и ни один самолет не нанес удар по армии РФ. ВСУ уже четвертый год ведут войну самостоятельно и сохраняют боеспособность. Фронт не рушится. Основное оружие нынешней войны — дроны, которые Украина производит самостоятельно и имеет с РФ паритет. Да, продолжение войны несет для Украины большие риски истощения. Но если война завершится, новое нападение РФ, если оно и будет, пройдет примерно по такому же сценарию, как российское наступление на севере Харьковской области в мае 2024 года, с занятием нескольких сел и половины Волчанска. В этом плане продолжение войны с риском потерять помощь США является более опасным для Украины, чем мир без гарантий безопасности.
Фактор второй — Вьетконг. Внутри Украины нет массового пророссийского партизанского движения, которое вело бы вооруженную борьбу с правительством.
Фактор третий — внутренняя ситуация в РФ. Возможно, Путин и хотел бы достичь своих максимальных целей даже после гипотетического завершения огня. Но у него нет того дисциплинированного и «заряженного» на войну общества, которое было в Северном Вьетнаме. Если бы Кремль объявил всеобщую (а не ограниченную) мобилизацию еще в 2022 году, это могло бы изменить ситуацию. Но он этого не сделал и даже новые волны частичной мобилизации не объявляет, предпочитая вместо этого платить огромные деньги контрактникам. В такой ситуации сложно представить, что он начнет новую войну после завершения нынешней (если только Украина сама не попытается вернуть потерянные территории силой). Более того, есть большие сомнения, что Путин вообще предпринял бы вторжение в 2022 году, если бы знал, какое сопротивление окажут ВСУ.
Другой вопрос: пойдет ли Кремль сейчас на прекращение огня, учитывая, что это не устранит, как любят говорить в Москве, «первопричины конфликта» в лице враждебной к РФ власти в Киеве. Но опыт последних трех лет показал, что военным путем установить лояльный Москве режим в Украине если и возможно, то лишь огромной ценой для России (и то нет гарантий, что это получится).
Таким образом даже если Кремль после заключения мирного соглашения зальет деньгами украинское политическое пространство для прихода к власти нужных ему политических сил, это все равно обойдется ему дешевле, чем новая война.
Возвращаясь к событиям 50-летней давности во Вьетнаме, можно сделать вывод, что главный урок для Украины и любой другой страны заключается в том, что при определении стратегии своей политики нужно исходить, прежде всего, из собственных реальных сил и опираться на них, а не полагаться исключительно на помощь внешних игроков, особенно, если они находятся далеко за морями и океанами. Какие бы «гарантии безопасности» они ни давали сейчас, они могут быть отозваны в любой момент, если их интересы изменятся.
