Почти каждый воскресный вечер девочки собирались в "хижине дяди Тараса", как они называли маленькую забегаловку недалеко от площади Омония, которую содержал пожилой добродушный грек Танасис.- Ну почему Тарас?- в недоумении восклицала Мария.- Ведь есть абсолютно точный русский эквивалент- Афанасий!
- Для тебя Афанасий, а для нас - Тарас, так лучше звучит. Не все же филологи, как ты!- смеялись ее подруги.
- Причем тут филология! Достаточно и обыкновенной логики!- не успокаивалась Мария.
" Дяде Тарасу" было абсолютно безразлично, как его называли его клиентки. Они ему нравились: нечасто его заведение посещали приличные люди, да оно и не было предназначено для них: несмотря на звонкое название " Кафе Парадайс", забегаловка мало напоминала райский уголок. Продавленные стулья, наклонные плоскости старых деревянных столов, с которых сползали бутылки и стаканы, сомнительная чистота выщербленного мозаичного пола - самое большое, на что мог рассчитывать толстый Танасис - это на провинциалов, назначающих друг другу свидание на площади Омония и в ожидании друг друга перехватывающих кофе с сэндвичем или кружку пива.
Жизнь Танасиса повеселела, когда он нанял посудомойкой пятидесятилетнюю женщину с Украины, Ирину. Редкие завседатаи спрашивали его, почему-мол он не нанял какую-нибудь молоденькую русскую? «И тебе радовала бы глаз, и нам, глядишь, что-нибудь да перепало бы!» Танасис только смеялся и поглаживал усы: на что ему молодая? Девочек хватает на Омонии! А вот поговорить не с кем. Нет уж, лучше Ирина.
Танасис вышел взять заказ у ее подружек.
- Ну, девочки, что будем пить?
- Вашего райского пива, конечно!- рассмеялась Нина. Приводя в кафе к Танасису кого-нибуди из новых подруг, недавно приехавших в Грецию, она обычно восклицала: «Пожалуйте в наш греческий рай!"
Ирина домывала посуду. Вода была горячая, руки разбухали от нее и становились красными как вареные раки. Куда с такими руками сесть за пианино! Да даже если и сядет - сможет ли сыграть хоть одну гамму? И дело даже не в том, что прошло почти двенадцать лет с тех пор, как она в последний раз прикасалась к клавиатуре, а в том, что пропало вдохновение. Пропала та легкость, тот полет, который она всегда испытывала, садясь за инструмент.
Ну да бог с ним, с инструментом. В ее возрасте нечего было расчитывать на работу преподавательницей музыки. Кто бы ее взял? Спасибо хоть Танасису за это место! После мытарств в поисках работы она была счастлива, что работает в " Кафе Парадайс".
- А что? Вполне приличный рай!- говорила она в тон Нине.
Танасис поставил перед " девочками" кружки с ледяным пивом и придвинул поближе свой стул.
Его клиентки, конечно, будут говорить по- русски, но ему все равно было приятно наблюдать за ними. Особенно ему нравилась та, которую называли Мария. Он даже почему-то ее побаивался.
Ирина объяснила ему:
- Вы абсолютно правы, мы и сами ее побаиваемся. Знаешь, кем она была в России? Директором Лицея!
Танасис уважительно качал головой.
- Сразу видно,что грамотная женщина!
Марии было трудно привыкнуть к своему новому качеству. Даже в семье у нее все изменилось.
- Забыла, что ты уже не директор? Кончай командовать!- говорили ей домашние.
Действительно, забыла. Ее раздражала неорганизованность, расхлябанность, необязательность, качества мужа, с которыми она всю жизнь боролась, и которые пышным цветом расцвели а Греции.
В кафе вошли два завсегдатая Танасиса - водопроводчики Алекос и Мицос. Оба они работали в Монастираки, меняя трубы и краны в забегаловках и кафешках. Мицосу было далеко за шестьдесят, но глаза его загорались, когда он видел сидящих у Танасиса женщин.
- Не много ли тебе одному будет, Танасис? - гундосил он, подмигивая Марии и многозначительно поглаживая усы.- Дай и нам пожевать свежего мясца!
Танасис делал ему знаки, чтобы он замолчал, но Мицос уже посылал Марии воздушные поцелуи.
Танасис подходил к нему и что-то грозно шептал, на что тот неизменно отвечал:
- Я таких директоров знаешь где видел? Скажи лучше, что сам на нее глаз положил!
Щеки Марии также неизменно загорались, что особенно нравилось Мицосу, и она говорила нервно и громко:
-Не знаю, как вы, а я так последний раз прихожу в эту клоаку!
Угроза эта оставалась неисполненной, так как по-другому организовать их встречу было практически невозможно, потому что у Ирины не было свободной минуты: почти целый день она проводила в «раю», а вечерами присматривала за больной хозяйкой квартиры, у которой она жила. Нина работала домработницей в греческой семье, которая не без неудовольствия предоставляла ей этот даже этот единственный в неделю свободный вечер.
Присутствие Алекоса и Мицоса значительно портило им встречу. Танасис, разводя руками в знак того, что не может поступить иначе, врубал на полную мощность монотонные разухабистые песни, повествующие о неразделенной любви. Нина морщилась, как от головной боли , а Алекос говорил Танасису:
-Скажи мадаме, пусть будет с нами поласковее, тогда мы перестанем слушать жалистные песни.
- Почему вы считаете, что все русские- проститутки!?- вскипала Мария.
- А почему все проститутки вечно представляются инженерами и учительницами?- веско отвечал Мицос, и Мария, к сожалению, не могла найти нуждых аргументов, чтобы доказать обратное.
Наконец, Ирина домывала сковородки и кастрюли и, вытиря руки о фартук, выходила к подругам.
- Опять ругаетесь с клиентами?- говорила она смеясь.- Смотрите, разгоните всех, меня тоже уволят!
- Подумаешь, работа!- фыркнула Мария.
- Не хуже, чем двадцать четыре часа в сутки делать прищепки!- незло отпарировала Ирина.
«Да, измельчали мы…», - думала Мария. - Вот всю жизнь учила своих учеников разумному, доброму, вечному. И дело даже не в том, что в магазинах не было продуктов, в галантереях - хоть шаром покати, а в печати и на телевидении - сплошная пропаганда. Условия несвободы не мешали нам мыслить свободно и жить полной жизнью.Мы читали, мечтали, быт - зачастую трудный- не так тяготил нас, как в этом греческом раю. Мы жили от получки до получки, занимали друг у друга деньги, перекручивались, делали взносы в кассу взаимопомощи. А здесь? Какая там «взаимопомощь»! Непереводимое иностранное слово безо всякого смысла."
Впрочем, грех было сетовать. Все абсолютно логично: со своим уставом в чужой монастырь не лезут!
- Девочки, давайте, наконец, пиво пить, а то совсем теплым станет!- Нина в эти воскресные вечера не хотела думать ни о чем плохом. Хватит с нее ворчания ее аптекарши и ее мамаши. - Я у себя в Ростове не то, что пива, а даже лимонада не пила! Нам, балеринам надо было следить за весом. Так что в каком-то смысле Греция для меня действительно рай!
Толстый Танасис принес еще две бутылки пива.
- Угощает магазин!- торжественно воскликнул он и разлил пиво по стаканам. Ирина принесла пельменей, которые держала в морозилке специально для этих вечеров. Их жаркий запах привлек внимание Алекоса и Мицоса.
- Девочки, давайте угостим и их! Пусть знают наших!- сказала Нина.
- Только подсыпем сначала стрихнина...- добавила Мария.
- Да брось ты,- Нина махнула рукой.- Они же не виноваты , что не были твоими учениками!
Танасис положил себе пельменей и сделал знак водопроводчикам замолчать.
Это значило, что он ждет «коронного» номера вечерней программы, когда подруги запоют «Подмосковные вечера».
Зоя Ростова
