Ее длинные волосы уложены в прическу, подобную тем, что носили античные гетеры, пышные алые губы и соблазнительный взгляд едва скрывает коварные намерения, подобно тому, как волосы и драгоценности едва прикрывают ее обнаженную грудь. Медленно возникает вторая женщина, и третья. На Харкера накатывает волна паники, смешанной с предвкушением чего-то пленительного. Они медленно ласкают его тело, пока одна из них не кусает его в шею.
Вдруг в спальню врывается хозяин замка, ругает блудниц на своем родном языке за то, что пытаются причинить вред его гостею. Одна из них, с коварной и соблазнительной улыбкой, спрашивает, получат ли они что-то этой ночью взамен запретного для них Харкера, на что ее собеседник улыбается, поворачивается и достает из-за спины плачущего младенцеа. Автор избавляет нас от ужасных подробностей того, что последовало дальше, но написанный на лице Джонатана ужас говорит сам за себя...
Этот фрагмент, конечно же, взят из переработанного Фрэнсисом Фордом Копполлой знаменитого романа девятнадцатого века, "Дракула". Тем не менее, в то время как многие люди вздрогнули или мечтательно облизали губы при этой сцене, лишь некоторые, вероятно, поняли что ее истоки следует искать за две тысячи лет до появления на свет Брэма Стокера, в период юности человечества.
Древняя Греция по праву считается колыбелью всей западной цивилизации. От современной науки до политики, от философии до современного идеала красоты - все это имеет свои корни в греческом мире. Однако многое из того, что греки дали Западу, было позаимствовано ими самими из других культур. Образ вампира не имеет собственно греческого происхождения. Основные источники указывают на то, что, он вероятно, зародился в Вавилоне , или даже дальше на востоке, но не подлежит сомнению, что вклад любой другой цивилизации в развитие этого образа нельзя сравнить по значительности с греческим.
Прежде чем выяснять вопрос появления образа вампира, необходимо определить что он на самом деле означает "быть вампиром" . Онлайн - словарь Вебстера определяет вампира как вернувшийся к жизни человеческий труп, как полагают, выходящий ночью из могилы и сосущий кровь спящих людей. Это определение, однако, имеет свои недостатки. Блейд , герой одноименного фильма, появляется на свет от женщины, укушенной вампиром в период ее беременности, , а один из вампиров в фильме описывает себя как существо, бывшее вампиром всю свою жизнь, издевается над теми, кто когда-то был человеком, как над не "чистокровными" . По этой причине гораздо боле удачным можно считать определение с Dictionary.com которое определяет вампиров как сверхъестественных существ, живущим за счет питья крови (хотя и в это определении имеются неточности – например, что жертва вампира обязательно должна спать, тогда как этого часто не было) .
В мифологии Древней Греции было три персонажа, которых можно назвать вампирами. Во-первых, Ламия , чье имя можно перевести как "одинокое чудовище" , самая кровожадная из всех трех, заманивающая юношей и мужчин своей красотой только затем, чтобы напиться их крови. Современные мифологические словари и энциклопедии описывают ее подобной Медузе , с верхней частью тела женщины, и нижней - змеи, но помимо расплывчатого фрагмента из "Жизни Аполлония Тианского" , про всей видимости,эта версия не обладает убедительными доказательствами ее правоты в искусстве или литературе. Флегонт в "Книге о чудесах" по сути, описывает ее в духе определения словаря Вебстера как ожившего мертвеца.
С другой стороны, Эмпуса и Мормо , были, кажется, не столь опасными созданиями. Эмпусу, представавшую часто в смешном и неуклюжем виде, который будет описан подробнее дальше, может быть легко отпугнуть с помощью оскорбительных выражений, в то время Мормо не кажется чем-то большим, чем древнее пугало для непослушных детей.
Грань между этими существами, однако, часто размыта, так как как Ламия также обладает повышенной чувствительностью к словам. Кроме того, в "Жизни Аполлония Тианского" коринфская Ламия в некоторых абзацах зовется также Мормо и Эмпусой. Поскольку все эти три названия часто используется для наименования пьющих кровь сверхъестественных существ, всех трех персонажей можно рассматривать как античных вампиров.
Существует как минимум три мифа, касающихся различных ламий; миф о ламии из Ливии , ламии из Коринфа , и о ламии Филиннион . Хотя это и не обязательно называть ламией, эмпусой, или мормо, ведьмы в "Золотом осле" Апулея также показывают черты, несомненно, родственные вампирам, и, вследствие этого будут рассмотрены в этой статье.
Основываясь на "Женщине в античной мифологии" , первая из перечисленных ламий, королева Ливии, привлекла внимание Зевса , от которого у нее родились детей. Гера , в своем обычном приступе ревности, похитила родившихся в результате адюльтера ее мужа детей. Это привело Ламию в ярость,и она, подобно Горлуму из знаменитого "Властелина колец", как психологически, так и физически превратилась в чудовище, чертам которого, возможно, она и обязана своим именем. С . Кекней и Б . К . Голд считают, что она обладала способностью менять свою облик, как правило, принимая образ прекрасной женщины, который в литературе I – II в. н. э. делал гораздо более успешной ее охоту на молодых людей.
Возможно, движимая чувством зависти к другим за то, чего сама она была лишена, она охотилась на чужих детей и пожрала их, хотя, согласно С. Кекней, в случае их достаточно долгого у нее пребывания, она могла их и отпустить. Эта вера в поедание детей, возможно проистекает из Горация , который говорит об освобождении ребенка из желудка Ламии, или же она происходит из-за слияния образа Ламии и Мормо , которая охотится на непослушных детей. Здесь также возможно влияние вавилонского мифа о Лилит , с аналогичным убийством детей демоницы.
Вторая Ламия выступает в качестве отрицательного персонажа в "Жизни Аполлония Тиранского" . История вращается вокруг Мениппа , образованного молодого человека, по-мальчишески влюбившегося в таинственную иностранку, к величайшему неудовольствию своего учителя, Аполлона . Сразу почувствовав опасность, Аполлон предупреждает ученика, возможно, в переносном смысле, о том, что в его возлюбленной "таится змея" , но Менипп настолько влюблен в эту женщину, что решает жениться на ней на следующий же день. Аполлон, однако, пользуется этим празднеством, чтобы наброситься на ничего не подозревающего демона, и потребовать, чтобы тот раскрыть свои истинные намерения. После недолгого сопротивления невеста в итоге признается, что ее интересует только кровь и пожирание человеческой плоти.
"Золотой осел" содержит очень похожий рассказ об обольщающем и пьющим кровь демоническом существе. Главный герой, Аристомен , слышит историю своего старого друга, Сократа . Сократ говорит ему, что он только что был ограблен, но, что таинственная женщина приютила его и проявила к нему как участие, так и сексуальный интерес. Затем выясняется, что эта женщина – ведьма Мероэ , известная превращениями своих соперников, как в любви, так и в коммерции, в различных животных. Подобно многим другим вампирам древних, средневековых и современных преданий, никогда не упускающая свою добычу , Мероэ настигает Аристомена с Сократом и, демонстрируя свою вампирскую природу, перерезает последнему горло мечом, собирает кровь в миску, затем протирает шею жертвы губкой. Аристомен видит все это своими глазами, но на следующее утро, видя, что его друг выглядит как ни в чем не бывало, списывает это на сон. Герои вместе уходят из дома, где это произошло, в твердой уверенности в том, что произошедшее ночью лишь плод их воображения, но реальность ночных событий раскрывается, когда, из шеи Сократа, склонившегося напиться из ручья, выпадает губка, от чего он и умирает.
Однако не все из этих историй являются столь кровавыми. Во II веке н. э. "Книга о чудесах" Флегонта из Тралл рассказываеся история третьей ламии - Филиннион . Погибшую месяц назад, ее увидел гостящий в дома ее родителей человек по имени Махат . Можно лишь предполагать ее намерения. Кормилица, увидев ее, бежит рассказать об этом своей хозяйке, но та принимает ее за сумасшедшую. Исполнившись любопытства и принуждаемая кормилицей, она, однако, решает заглянуть в комнату гостя. Увидив одежду и расплывчатые черты лица своей дочери, хотя и не утратив до конца своего скептицизм, мать исполняется веры в ее возвращение . Она решает подождать утра, чтобы взглянуть еще раз, но, к ее разочарованию, таинственная женщина исчезла. Махат не видя в ней ничего, кроме привлекательной молодой женщины, говорит матери, что та посещает его в одно и то же время каждую ночь. Филиннион появляется в назначенное время, но, по необъяснимой причине, исполняется отвращения к присутствию матери и отца. Она ругает их за вмешательство в ее посмертное "бытие", заявив, она пришла сюда "не без божественной воли" . Лишь только с ее губ срываются эти слова, она падает замертво ,там где сидела. Нет упоминаний о том, что ламия в этой истории руководствовалась желанием как-то навредить своей "жертвы" и читателю не обьясняют, почему Филиннион было так противно присутствие ее родителей, хотя это может быть связано с отсутствием более ранних частей рукописи.
Вампиры даже являются персонажами комедии – по иронии судьбы, самое яркое описание Эмпусы мы находим в "Лягушках" Аристофана . В ходе путешествия в Аид, с целью привести Еврипида обратно из царства мертвых, Дионис , одетый в духе Геракла, вместе со своим храбрым слугой, Ксантием , сталкиваются с Эмпусой. Это "самое свирепое чудовище" часто меняет свой облик, став сначала быка, затем мулом, затем красивой девушкой, прежде чем стать снова собакой, и, наконец, превратиться в существо с пылающей огнем головой, одной ногой из меди, а другой - из коровьего навоза.
Цель комедии – показать высокое вульгарным, тем самым унизить его, изобразив земным, физическим, телесным. Поэтому не следует ожидать, что комедия ограничится выставлением этих существ в смешном виде. В "Золотом осле" Мероэ, вместе не менее демонической подругой, мочится на Сократа и Аристомена. Автор не утаивает от читателя никаких деталей, так он описывает, как двое душат его своими ягодицами.
Нематериальный, хотя и более кощунственный способ, пошлости, кажется, служат той же цели, что и крест в эпоху христианства,- защите от вампиров. Аполлон, в "Жизни Аполлония Тиранского" , осознав , что столкнулся с эмпусой, обрушивает на нее поток брани и велит своим спутникам, чтобы они сделали то же самое. Тем не менее эмпусы часто настолько чувствительны к словам , что даже простые требования могут прогнать ее с пути, или даже нанести урон здоровью. В "Лягушках" храбрый слуга Ксантий отпугивает Эмпусу простым "пойди прочь" , а его напыщенный трусливый хозяина, съеживается в это время от страха. В той же "Жизни Аполлония Тиранского" , для того, чтобы заставить ламию раскрыть свою истинную суть, просто нужно оказывать на нее давление до тех пор, пока она не признается в том, кем на самом деле является.
Эмпусы часто упоминаются как спутницы Гекаты . Барбара К. Голд заявляет, что они были частью свиты Гекаты, и theoi.com подтверждает это заявление, считая, что они были спутницами этой богини. В своей книге С. Кекней заходит столь далеко, что прямо считает слово "эмпуса" иным наименованием самой Гекаты.
Хотя и есть соблазн связать этих демонов с богиней ночи, колдовства, и приведений, ни один из авторов не приводит в подверждение своей гипотезы сколь – нибудь убедительных доказательств. В самом деле, не один сайт, даже Википедия, для составления которой привлекались ведущие историки, не представил никаких доказательств, того что эти дохристианские вампиры имеют какое-либо прямое отношение к Гекате. Голд не приводит исходного источника своей цитаты, вероятно, думая, что он общеизвестен, а theoi.com могут привести только одну рукопись, подверждающую что эмпусы были непосредственно связаны с Гекатой - "Suidas s.v. Empuosa" ; эта рукопись десятого века не более убедительный источник по древней Греции, чем биографии Уильяма Уоллеса XXI века.
Голд заявляет, что эмпусы были своего рода формой пропаганды. Для того, чтобы существовало "хорошое" , по ее словам, должно быть также "плохое" , для того, чтобы сравнивать себя с ним и сказать "это то, чем я не являюсь" . Женщина в древнем мире, как ожидалось, должна быть хорошей матерью, верной и надежной женой, и практически незаметным существом, спокойно исполняя свои регламентированные обществом обязанности. Для нее эмпуса служит "антиподом" всего этого – то есть зло придумано исключительно ради предоставлений о чем-то нехорошем, с чем обычный человек не желает себя идентифицировать. Эмпусы – порочные детоубийцы (символическая антитеза для тех, кто остается верным своим социальным нормам), и сексуально ненасытные демоны, чья похоть несет смерть молодым мужчинам.
Аргументы Голд не лишены убедительности. Ламии, эмпусы, и мормо - все они женщины, в отличие от ближневосточных / иудео-христианского представлений о демонах мужского рода (инкубах и различных падших ангелах, вступающих в связь с человеческими женщинами. Но делать такие выводы из греческой религии и мифологии, упрощая ее до противостояния добра и зла, черного и белого, на основе иудео-христианских представлений, видится мне попыткой взглянуть на древний мир через призму современности. Поступки древние богов, особенно в древней Греции и Риме, часто не только противоречили нравам античного общества, но носили прямо злодейский характер. Возьмем, к примеру, Гефеста , как антитезу сильного, трудоспособного греческого мужчины, или Ареса - воплощение высокомерия. Гера является злодейкой по отношению к многим потомкам своего мужа, в частности к Гераклу, и даже царь богов , великий Зевс , становится злодеем в мифе о Прометее .
Роль мужского шовинизма греков не может быть недооценена в мифологии ламий, эмпус, и мормо. В греческом обществе женщины были гражданами второго сорта со статусом чуть выше рабского. Для женщины высших сословий не принятым считалось покидать свой дом без особых на то причин, и поэтому понятно, почему греческие мужчины с таким подозрением смотрели на женщину, которая может так свободно перемещаться не только из одного города в другой, но даже изменять свой облик. Женская сексуальность представляется тем, что приводило в ступор древнегреческих мужчин. Плутарх , например, описывает ужас и шок, которые поразили афинян, узнавших, что спартанские женщины занимались гимнастикой в обнаженном виде.
Религия, однако, не всегда служит в качестве источника поведенческих ограничений. Иначе как объяснить то, почему столь многих из богинь, превзошедших саму роль женщины, греки чтили столь высоко? Афину , например, никак нельзя назвать носительницей стереотипных женских характеристик. Она богиня войны, часто изображаемая в доспехах, с копьем и щитом (часто с головой Горгоны на нем), а иногда ее даже изображали сражающийся, как, например, в росписи афинской вазы конца шестого века из Музея искусств г. Тамп. Подобно многим мужским божествам, она способна на жестокие наказания, в основном за счет преступлений против ее храмов. Так, за осквернение ее храма она подвергла локриан эпидемии чумы, и они смогли умилостивить ее только принося ей в жертву двух девушек в год в течении двух тысяч лет.
Еще более жестоким примером феминизма в греческой религии можно назвать Артемиду . Согласно "Гимну" Каллимаха , дева Артемида, просит своего отца Зевса позволить ей навсегда сохранить свою девственность, что разительно отличается от греческой традиции выдавать девушек замуж в нежном тринадцатилетнем возрасте. Подобно эмпусам, у нее нет постоянного места в обществе и связанного с ней конкретного города; она посещает человеческие города только когда женщины призывают ее в родовых муках. Хотя ее и почитают защитницей девочек до возраста вступления в брак, она несколько раз без всяких угрызений совести выступает в ипостаси детоубийцы. Когда царица Фив, Ниоба , похвасталась, что у нее больше сыновей и дочерей, чем у Лето, матери Аполлона и Артемиды, последние убили ее детей, обрушив на них целый град стрел.
На противоположном конце от могучей богини войны, и дикой охотницы стоит богиня любви Афродита . Ее действия, однако, не менее возмутительны для нравов древней Греции. В противопоставление целомудренным девам, скульпторы часто изображают ее обнаженной (в отличие от Артемиды и Афины), или с ее одежды облегают ее тело так плотно, что оставляют простор фантазии. В некоторых случаях она явно выставляет напоказ свое тело, как и в случае Афродиты Каллипиги , где богиня целенаправленно поднимает платье, чтобы продемонстрировать свои ягодицы. Также у нее было много супружеских измен - что уже является нарушением "правила номер один" для женщин в древнегреческом мире. Состоя в браке с добродушным божественным кузнецом, Гефестом, она стремится к красивому, хотя высокомерному сверх меры, богу войны Аресу, и даже спит с ним в постели мужа. Подобно своему отцу, Зевсу, и даже различным греческим вампирам, Афродита не стесняясь вступает в интимную связь со смертными, часто меняя при этом свой облик, что Голд считает уже достаточным основанием в греческом мире, чтобы считать женщину "злой" .Как ламии в ранее упомянутых историях, Афродита принимает облик смертной женщины, когда соблазняет красивого молодого пастуха Анхиса , только потом узнавшего, кто она на самом деле. Несмотря на то что она женщина, Афродиту никогда не наказывают за ее связи иначе (если вообще наказывают) , чем любого из мужских божеств. Хотя ее смертного любовника, Адониса , убивает Арес, это мало чем отличается от мучений, которых потомки смертных любовниц Зевса несут от руки Геры. Она убегает нетронутой после романа с Аресом, и многое истории предполагают, что после ее разрыва с Гефестом, она стала невестой, или даже супругой бога войны . Древние картины и надписи часто изображают их как две разные пары. Хотя ее дочь, Гармония , появляется на свет в результате прелюбодеяния Афродиты и всех ее потомков постигает тяжелая судьба, это является результатом возмездия как против Ареса, как и против Афродиты.
Судя по логике г-жи Голд, каждая из этих богинь должна быть раскритикована не меньше, чем уродливые старые ведьмы и демоны, существующие исключительно ради предоставления патриархальных греков о праведно караемых злодеях - но это не так. Все эти богини пользовались высочайшим уважением, им посвящали песнопения и гимны ( в том числе и сам Гомер), они являлись объектом культа во всем греческом мире, и они даже, в случае Афины, могли стать тезкой одного из наиболее влиятельных городов в истории мировой культуры.
Аргумент, что вампиры обязательно являют собой противоположность идеалу женщины, также имеет шаткие основания при более детальном рассмотрении. Голд указывает на привычку эмпус к детоубийству в качестве доказательства их зловредности, но не могут ли они при этом очень любить своих собственных детей? Кроме того, некоторые мифы утверждают, что у Ламии было множество детей, убитых или похищенных Герой. Птолемей Гефестион называет ее матерью Ахиллеса ( «безгубого» ), которую Афродита превратила в чудовище после того, как она бросил вызов на состязание в красоте, тогда как Павсаний говорит о ней как о матери сивиллы Герофилы , первой женщины, ставшей предсказательницой. Те, кто описывает этих существ как заурядных чудовищ, также должны помнить, что, в случае ливийской Ламии, она объект любви Зевса, высшего божества, и, по крайней мере, Гесиода, защитника справедливости.
Гипотеза "противопоставления" также распадается при подробном ее рассмотрении – слишком мало было воздействие этих чудовищ на греческое сознание. Хотя, безусловно, достаточно популярные, чтобы быть известными, хотя бы через Аристофана на всем протяжении Средневековья, имеется очень мало посвященных им литературных первоисточников, а те, что существует, не всегда достойны серьезного их восприятия. Большинство памятников древней литературы посвящает им в лучшем случае пару строк, и даже тогда упомянает их с сравнительной целью. Так, Плутарх в своем "О любопытстве" упоминает Ламию, но говорит о ней только ради сравнения ее способности обретать зрение лишь вне своего дома с метафизической "слепотой" людей. Гораций использует Ламию по тем же причинам, превращая попадающих в ее живот детей в метафору для обозначения ненадлежащих художественных приемов. В паре текстов отражается страх перед этими демонами, недалеко ушедший от детских фантазий. В стихотворении шестого века "Пряхи" ,поэтесса Эринна рассказывает о своих страхах перед мормo, но использует слова "тогда" и "когда мы были маленькими" , чтобы донести до своих читателей, что эти страхи были ограничены рамками детства. Платон также упоминает эти детские страхи, когда он говорит, что "детей пугают мормолиттомаи" , в своем "Федоне" . Цицерон в своей "О природе богов" прямо высмеивает идею "существ подземного мира" , предположительно эмпус, ламий, и/ или мормо, не считая их чем-то большим, чем фикцией, и даже говорит, что в римском мире в этих чудовищ не верили уже в первом веке до н.э.
Нам не известны находки изображений Ламии, Эмпусы, или Мормо. Хотя греки часто показывали различных монстров в своем изобразительном искусстве, как например, расу циклопов , найти изображение эмпусы, ламии или мормо представляется практически невыполнимой задачей. На Theoi.com нет совершенно ни одного их изображения, в то время как поиск в Интернете дает только современные изображения этих существ, вероятно, основанные на скудные улики (или отсутствии оных), в результате чего в образах этих существ очень много из области современных домыслов.
Отчасти происхождение этих существ и других чудовищ и впрямь можно объяснить метафорами социального реализма, по крайней мере греческого. Мужчины, будучи с доисторических времен охотниками и воинами, всегда имели на своей стороне достаточно физической силы. Эта их функция находит свое отражение во многих образах чудовищ мужского пола, которые полагаются только на свою физическую силу, чтобы сокрушить героев греческой мифологии и литературы. Все гиганты, например, как правило, мужчины. Людоеды Агрий и Орей , полу-люди и полу-медведи; Антей , ливийский гигант, задушенный Гераклом и Как , огнедышащий великан - все они мужчины, и полагаются на свои размеры и грубую силу, чтобы побеждать своих врагов и пожирать свои жертвы. Многие из этих гигантов, вероятно, всего лишь мифологическая метафора для описания варварских племен , окружающих пра-полисы, а затем и полисы греки. Так, циклопы описаны как группа беззаконных пастухов, которые больше не служат Зевсу.
Большинство женщин не имело такой физической подготовки, и поэтому, вероятно, им приходилось полагаться на другие средства защиты, помимо чисто физических. Чудовища женского рода, так же, как правило, не полагаются на чисто физическую силу, чтобы одолеть свои жертвы. Сирены заманивают их при помощи песен, в то время как различные ведьмы, такие как Калипсо , используют чары и заклинания. Ламии, также, как правило, не одолевают своих жертв с помощью грубой силы. Как мы видели в "Золотом осле" и "Жизни Аполлония Тианского" , они часто заманивают ничего не подозревающих жертв-мужчин обещаниями любви, брака и сексуальных утех.
Ламии, эмпусы, и мормо, были поэтому, вероятно, не представлением о том, каковы женщины могут быть , но тем, как многие древние греки считали, что они являют собой на самом деле. В самом деле, они, кажется, нечто немного большее, чем продолжения гнусной женской природы, созданной в "Теогонии" . Согласно Гесиоду , Зевс создал женщину как проклятие мужчинам за преступление Прометея, его попытку украсть огонь. Эта женщина стала матерью всех женщин, как чудовищных, так и соблазнительных, в том числе и сирен, ламий, эмпус, и мормо.Предшественница Афины Паллады, эта первая женщина повергала в трепет смертных и даже богов своей красотой, и носила украшенный изображениями ужасных чудовищ земли и моря венец, вырезанный настолько искусно, что казалось, "живы они и что голос их слышен" .Подобно вампирам, первые женщины также были обязаны уничтожить человека, хотя и в финансовом, а не в физическом смысле. Гесиод описывает их как плохо подходящих для проклятия бедности и хорошо подходящих для радости изобилия. Другими словами, так же, как и стереотипная жена в комедии, типичная греческая женщина стремилась к тратам средств своего супруга на тривиальные излишества.
Культуры других народов, живущих за пределами Греции, также могли оказывать влияние на ламий, эмпус, и мормо. Хотя некоторые персонажи, такие, как Лилит, почти наверняка имели на них влияние, а другие могут быть соотнесены с ними в качестве образов неистовых, жаждущих крови женщин, которых не могли себе и представить угнетенные греческие женщины. Мифология Вавилона , возможно, была особенно богата на таких чудовищ – достаточно вспомнить Тиамат , драконоподобную богиню, олицетворяющую море, и Лилит , описанную в заклинание на сосуде как демона, который сбивает людей с правильного пути и убивает детей, как мальчиков, так и девочек.
Жаждущие крови и воинственные, богини Древнего Египта также могли продемонстрировать грекам более жестокие проявления женского начала. Так, львиногловая богиня Сехмет обладала таким страшным и разрушительным характером, что египтяне смогли успокоить ее, только изготовив семьсот ее ритуальных статуй. Жрецы должны были раз в год выполнять одни и те же ритуалы перед одной из них.
Зная об их склонности к шовинизму, мало кто усомниться в том, что греки уже догадывались о воздействии своей культуры на остальной мир. "Кто еще мог бы привести к торжеству демократии, науки и философии в остальном мире" - , могли бы они сказать, "уж не эти ли суеверные египтяне, ненавидящие свободу персы, или кельтские дикари?" Но что бы они сказал, узнав, что их культура также помогла в формировании гораздо мрачного, хотя и столь же увлекательного аспекта человеческой культуры? Возможно, он были бы горды за еще одно свой культурный вклад, возможно, были бы от этого в шоке, или, возможно, так же, как некогда Цицерон , они бы посмеялись над нами и остались в недоумении от того, как такая якобы просвещенная культура может позаимствовать увлечение тем, что было для самих греков не более чем детской страшилкой.
