Но тут, пожалуй, соблазн был слишком велик. Доре Ликургу пришлось посвятить целую книгу. Всё, что читателю уже было известно по рассказу «Неисправимый романтик », который печатался в газете «Омония», теперь продолжает своё существование в новом рассказе. Впрочем, даже посвятив свою книгу этому монстру в юбке, мне всё равно не удалось донести до читателя всей информации об этой менаде. Дело в том, что правда, о которой со времён сотворения мира идёт столько толков, бывает настолько ужасной, что нам, писателям, даже кажется чрезмерной.
Её звали Дора Ликургу и была она истинным дьяволом. Хотя порой этого не замечали даже люди, знающие её близко, ибо Дора была не просто дьяволом. Она была хитрым дьяволом. Умела Дора говорить как-то особенно сладко. Заглядывать вам в глаза как-то особенно доверчиво. Высказывать старые и затертые до дыр истины как-то особенно воодушевлённо.
Она никогда не высказывала своего мнения. Хотя, вполне возможно, что собственного мнения у неё и не было никогда. Во всяком случае, за всю свою жизнь, она такого не обнаружила. Больше всего на свете любила Дора читать светские сплетни, да рассуждать про знаки Зодиака. Но по-настоящему, её любили за то, что взгляды её ничем не отличались от взглядов большинства.
И те люди, которые очень хотели считать себя образованными, хотя вовсе не были таковыми, очень любили общество Доры. И никогда не задумывались над её настоящей сущностью. (Зачем даром утомлять свои маленькие серые клеточки?!). А надо сказать, что была у нашей очаровательницы одна тайная черта, которую она предпочитала не обнаруживать перед знакомыми. Но, которую просто невозможно было утаить от своих любовников.
Придет час, и я расскажу об этой её особенности. Но не торопитесь! У нас впереди ещё много времени, чтобы поговорить обо всех тайнах девицы Ликургу. Тем более, что мне так хочется рассказать вам о её замечательной семейке.
Отец её был доверчивым добряком. Щедрым. Мягким. Славным. К сожалению, он редко бывал дома. Сначала он плавал простым моряком на торговом судне. Потом учился. И дослужился до капитана второго ранга. Приезжал домой совсем ненадолго. И опять отправлялся в плавание. Ну а пока он зарабатывал деньги, его усатая жёнушка тратила их со своими любовниками.
Воистину, эта женщина была ненасытна во всем! В еде, в транжирстве и в страсти. Всю семью держала она под широкой своей, мужской стопой. Муж спасался от неё в дальних странах. А когда ему случалось вернуться в Афины, то убегал на целые дни к своей замужней сестре. Ну, а две девочки, росшие в семье, были целиком предоставлены самодурству габаритной мадам Ликургу.
Любила она, к примеру, выставлять своих дочек за порог, за самую ничтожную провинность. Сначала они обычно молили пустить их в дом. Потом, вопили и дубасили в дверь. Но в Феофании Ликургу это не вызывало сочувствия. Она, по-видимому, даже наслаждалась их плачем.
Своих любовников Феофания не только не стыдилась, но, как будто, даже гордилась ими.
- Когда вырастите, - говорила она девочкам (одной из которых было ко времени нашего повествования двенадцать, а другой – восемь), то поймете, что достоинства женщины прямо зависят от её успеха у мужчин.
Так поучала девочек эта мудрая мать. И я бы просто удивилась, если бы они умудрились стать нормальными при этаком воспитании. Но Феофанию как-то совсем не интересовала эта сторона медали. В общем, росли девочки, росли, и превратились в маленьких дьяволят. А чуть Доре пошел тринадцатый год, дьявольская сущность её стала крепнуть и всё больше походить на мамашину.
Как раз к тому времени отправили Дору в школу иностранных языков для овладения английским и французским. Тут она и встретила двух людей, которым было суждено сыграть немаловажную роль в её жизни. Первым был владелец школы, преподающий ей английский. Вторая была молодая француженка Анн Бовиль – миловидная и несколько наивная.
В первом, Дора сразу учуяла деньги. Не даром же её дрессировала мамаша! Правда, кроме денег у Георго Папаиоанну ничего и не было – ни красоты, ни обаяния. А вот для него, внимание юной менады было чем–то особенно ценным. А когда та пошла на него в организованное наступление, он и не захотел сопротивляться. И сдался с позором.
Его, конечно, удивило, что в постели она оказалась много его искушеннее. Но ему уже трудно было сконцентрировать своё внимание на подобных проблемах. Так чернявенькая менада стала его полновластным хозяином. Он оплачивал все её расходы. Водил в лучшие рестораны. Покупал самую дорогую одежду. Она контролировала и его самого и его кошелёк. Причем, сама при этом оставалась вне контроля. Он не знал, чем она занимается, когда ему все-таки приходилось возвращаться в семью. Может, она встречалась с кем-нибудь еще? Ревность грызла Георго Папаиоанну.
Но он не смел спрашивать. Кто был он, чтобы спрашивать? Неказистый мужчина среднего возраста. И он молча переживал самую сильную страсть своей жизни. Впрочем, ему не было суждено долго наслаждаться своим счастьем.
Бедняга, он был так наивен! Ему никогда еще не приходилось обманывать жену и таиться детей. Раньше, он даже был хозяином положения. И иногда любил покричать на жену, чтобы она, как он сам говорил: « знала своё место». Теперь же, он виновато косил в сторону, боясь взглянуть ей в глаза. От детей стал шарахаться, как от чумы. В общем, его жене и не требовалось много ума, чтобы понять всё.
Ева Папаиоанну была женщиной практичной. Она быстренько вычислила, с кем именно её обманывают. И решила проучить мужа. Потому, что разводиться она не собиралась. Зачем это ей? И как после этого сможет она именовать себя госпожой Папаиоанну?! А ведь в замужестве самое большое наслаждение и есть – зваться госпожой. Такой-то. Всё остальное в браке к наслаждению не имеет почти никакого отношения.
Устроила свою ловушку госпожа Папаиоанну так ловко, что урок должен был получить один лишь супруг её. Единственное, чего совершенно не ожидала обиженная жена, так это то, что муж её мог влюбиться. И напрасно господин Папаиоанну на коленях умолял супругу дать ему развод. Госпожа Папаиоанну, тыкая пальцем в голую плоть его, говорила:
- Думаю, что сейчас самое время позвать детей. И тогда, мы вместе насладимся этим необычным зрелищем.
Бедному Папаиоанну оставалось только сдаться.
- Оденься, детка, - с горькой нежностью сказал он Доре, - и ступай домой. А главное, ничего не бойся!
- Значит, ты решил не разводиться с мымрой? – пришла в неистовство юная менада.
- Не говори о ней так! Она – мать моих детей
- А у вас мужчин, что собственной воли нет? – взвизгнула менада. - Только и знают, что повторять: «она – мать моих детей!»
- А у тебя, как я вижу, большой опыт на счёт женатых мужчин! – заметила госпожа Папаиоанну.
- Как тебе не стыдно, Ева?! – возопил Георгос.
- Значит, мымра тебе дороже меня? – глядя на своего любовника мутными чёрными глазами, вопрошала Дора. – Ну что ж! Мы ещё поглядим!
Тут бы ему спросить, что собственно обозначает эта её последняя фраза. Но он, дурак, не спросил. Понадеялся, на авось. А ведь была же у него вероятность спастись. Ну, да сам виноват! Сам! Дора, между тем, оделась и спокойно ушла. И даже не оглянулась. А на следующий день заявилась на занятия, как ни в чём не бывало. И никто не заметил, какой злобной решимостью горели её глаза.
Даже её приятельница, Анн Бовиль, посвящённая в тайну связи Доры с владельцем школы. Конечно это не значит, что знала она об этой связи правду. Правда слишком уродлива, чтобы посвящать в неё подруг. Ну, а ложь слишком опасна… И чаще всего, для таких легковерных дурашек, как Анн. Впрочем, об этом – позже! Позже!
В общем, когда в один прекрасный день, Дора ворвалась в кабинет к Георго Папаиоанну, с ножом в руках, никто особенно и не удивился. Вся школа уже была знакома с версией Доры об этой связи. А человека, который по этой версии, соблазнил тринадцатилетнюю девочку, жалеть никто и не собирался. Особенно защищала «святую невинность» Анн.
- Что значит: она его почти не убила?! – грозно набросилась она на следователя. - Да его и убить мало! Понимаете ли вы, что он лишил её невинности, пользуясь своей непосредственной властью?
- Ну и история! – Охал следователь, человек средних лет. - И что теперь мне с ними прикажете делать? Нельзя же, в самом деле, судить девчушку за такое? Надо спасти беднягу от позора!
- Вы мыслите так верно, господин следователь, - довольно отозвалась Анн.
- Вот что, девочку надо отослать куда-нибудь подальше. Чтобы она могла побыстрее отойти от травматических переживаний.
- Пожалуй, я возьму её к себе! - задумчиво произнесла Анн.
Так, Дора была водворена в доме любовника Анн – Нико Деласула – совершенно против его воли. Причём, эта маленькая мерзавка сразу же поняла, что господин врач неравнодушен к её прелестям. И взгляд свой отводит исключительно из страха обнаружить свои чувства.
Перед возможностью соблазнить красавца-врача, дружба с Анн отошла на задний план. И наша любительница приключений принялась за Нико Деласула, не теряя времени. Она преследовала его. Стала его тенью. Несчастный! Он более не мог укрыться от неё даже в собственной спальне. Не даром же прошли уроки мадам Ликургу!
- Помни, дочка, - любила говорить последняя, - мужчины не способны быть благоразумными. В особенности те из них, которые пытаются разыгрывать из себя таковых.
Дочка слушала мамашу очень внимательно и усваивала её мудрость с завидным энтузиазмом. Что же касалось Нико Деласула, то опытный взгляд маленькой соблазнительницы сразу же разглядел, как кипит страсть в его золотистых глазах. Так что ей оставалось всего ничего: только дать выход этой страсти.
Анн ничего не замечала. Она была так увлечена своей собственной игрой в спасительницу. И так упивалась своим геройством! Где там было разглядеть хитроумные маневры той, которую она сама расписала всем как святую невинность. Между тем, святая невинность вела лобовую атаку на её любовника прямо на глазах у Анн.
Причём, стратегия соблазнения для этой тринадцатилетней менады была совершенно не чужда. Она просто была создана для всего этого. Грех тёк по её жилам. Соблазн источался всем её существом. Нико явно видел этот соблазн. И знал, что не в силах устоять перед ним. И чем яснее видел, тем больше злился на себя.
Ему нравилось думать о себе, как о человеке, подчиняющим все желания своей воле. Ну, а Дора нарушала ритм его благоразумия. Мешала ему любоваться собой. И оттого, вызывала в нём чувство, похожее на ненависть.
- Избавь меня от этого чудовища, упрашивал он Анн.
- В тебе нет ни капли сострадания к ближнему своему, - раздражённо отозвалась она.
- Это Дора-то - мой ближний?!
- Я просто удивляюсь твоему эгоизму.
- А я – нет.
В общем, диалога у них с Анн не получалось. С переездом Доры, в их отношениях что-то разладилось. Она, Анн, вдруг перестала понимать его. А он, Нико, всё ещё пытался спасти их связь. Хотя единственной возможностью сделать это – было выгнать Дору. Но как раз об этом, Анн и слышать не хотела. И напрасно Деласулас делал попытки снять шоры с глаз Анн. Она не желала с ними расставаться.
Ах, не знала Анн, как трудно даётся мужчинам их верность! Даже таким романтикам, как Никос Деласулас. И если б она, наконец, осознала это, то, вероятно, перестала разыгрывать из себя спасительницу женской чести. Но Анн уже так вошла в свою роль, настолько погрузилась в выдуманный ею же мир, что уже не в состоянии стала хоть сколько-нибудь замечать действительность.
Ибо человеческая фантазия вполне способна полностью заменить собою действительность, сладко убаюкивая своего хозяина. Оттого-то, грубое возвращение в действительность, бывает особенно болезненным. Так случилось и с Анн несколько позже. Ну а сейчас она ещё была полна розовыми мечтами. И естественно, подталкивала Нико к Доре вполне бессознательно. А когда маленькая стерва предложила Нико «помочь ей с переездом», Анн почти что приказала своему любовнику не уклоняться.
- Ты просто обязан помочь девочке! – раздражённо говорила она. - У неё, кроме нас, никого нет.
Идя к Доре, Нико точно знал, что именно там произойдёт. Но считал, что это обернётся обычной интрижкой, каких у него бывало множество. Действительно, когда он поднялся в квартиру, там ничто не указывало на переезд.
- Где вещи? – спросил он, разыгрывая неведение.
- Сейчас будем обедать, - заявила Дора ни к селу, ни к городу, и расстегнула робу.
Под робой она оказалась голой. Он даже застонал от просыпающегося желания…
В общем, закрутилось, завертелось у них чёрт знает что. С одной стороны, Нико и видеть её не хотел. С другой стороны, она просто сводила его с ума. Сначала, он, правда, боялся, что Анн узнает правду. Но со временем стал невнимательным. И с обычным мужским самомнением решил, что держит ситуацию под полным контролем.
Когда Анн застала их на месте преступления, он, кажется даже не знал, что делать. Правда, он пробовал было выгнать Дору. Но она была не из тех, кого можно выставить за порог. Уже наутро она сидела в его зубоврачебном кресле. И он понял, что бессилен помочь себе. Что страсть владеет каждой клеткой тела его.
Впрочем, уже через месяц совместная жизнь с Дорой вызывала у него дрожь омерзения…Но дело в том, что он не владел уже своей волей. Помогла ему Анн. И он даже сумел выгнать Дору. Последняя, впрочем, никогда не простила ему этого. Прошёл год. И она вернулась, чтобы отомстить. Усевшись с ним в машину, она спровоцировала крушение. При этом он получил серьёзные травмы.
Она – ни царапинки. Он попал в больницу. Она же, уверенная в своей безнаказанности, ринулась в новые авантюры. Давно уже она приметила владельца детективного агентства, что помещалось прямо напротив многоэтажки, где она снимала квартиру. Ибо частенько наблюдала за ним из-за занавески.
Был он высок, тощ, с ястребиным профилем, и с глазами, как горящие угли. Взгляд его был проницателен и дерзок. Нетрудно было понять, почему он выбрал такую необычную профессию. Одет он был всегда небрежно, но в дорогую одежду. И казалось, совершенно не заботится о том, как на эту небрежность смотрят другие.
Однако, ничего кроме этого, Дора о нём не знала, то одним жарким вечером, отправилась на разведку к кира Катине, по прозвищу Информационное Агентство Рейтер. Эта кира Катина знала решительно всё обо всех, и была детективом не хуже Нестора Канариса. От взгляда её не мог укрыться и таракан, выбежавший полакомиться кошачьими объедками. Она видела всё. Она знала всё. Она целые дни проводила на балконе, чтобы постоянно пополнять свои драгоценные знания о ближнем своём.
Когда умудрялась она спать и есть (я уже не говорю о других нуждах её организма), притом, что жизнь свою она провела на небольшом и неуютном своём балконе? Как ухитрилась выйти замуж, да родить троих сыновей? Это известно какой-нибудь кира Информационное Агентство Рейтер из соседнего района. Ну да это не так уж и важно!
Важно то, что кира Катина не спросила Дору, зачем той понадобились вдруг сведения о Несторе. Но, не без того, чтобы не сохранить этот интерес в великой сокровищнице своей памяти. Ломаться, впрочем, наша всезнайка не стала, и тут же выложила всю подноготную Канариса.
- Вот что я скажу тебе, - говорила она одним лишь ртом, тогда как взгляд её продолжал скользить по прохожим, - Нестор этот – просто страшный бабник. Ни одной юбки не пропустит… Хотя, надо сказать правду: замужними он не интересуется вовсе. Всё больше пигалицами. А ведь ему, - и она даже призвизгнула, от удовольствия поделиться этим значительным секретом, - уже за сорок пять… Я почему его возраст знаю: он ведь с сыном моим старшим вместе в начальную школу ходил.
- Так вы говорите, девчонками интересуется, - вернула её к самому интересному Дора.- А что, так ни одной и не удалось женить его на себе?
- Да вот уже третья старается. Десять лет, должно быть вместе живут. А свадьбы всё не видать. - А кто она такая? Знаю я её?
- Да учительша она, - отозвалась кира Катина с пренебрежением. Видно, учительницы не были у неё в милости.
- А какая она из себя? - не унималась Дора.
- Да разве поймёшь! Всё-то она в балахоны рядится. Никакая – вот она какая!
Что-что, а в характеристиках кира Катина знала толк! Глаз у неё был намётанный. Многолетний стаж подглядывания за ближним своим сделал своё дело. А высокая наука Уличной Сплетни развила её язык до совершенства. И уж если госпожа Информационное Агентство сказала, что Нестор – бабник, значит, так оно и было. И если охарактиризировала учительшу – «никакой», значит, та и впрямь была бесцветна. А потому, Дора покидала кира Катину весьма довольная.
И в голове её уже складывался план соблазнения Нестора. Надо только проследить за ним самую малость, чтобы знать, где можно устроить ему достойную ловушку. «Ловушка для детектива! Занятно!» – думала Дора, смакуя это удивительное словосочетание.
И вот, наконец, все маршруты Нестора Канариса были вычислены, все привычки зафиксированы, все предпочтения выяснены. Оставалось лишь расставить капкан, да замаскировать чуть-чуть. И Дора с трогательным артистизмом разыграла перед ним утопающую, чтобы Нестор не только мог бы спасти её, но и сумел бы потом собою гордиться.
И Нестор, несмотря на свой ум и проницательность, всё-таки, угодил в её ловушку.
Даже пытался гордиться собой. И не то, чтобы совсем не понимал, куда гнёт эта девчонка, только почему-то посчитал, что сможет избавиться от неё, когда ему будет того угодно.
К своему несчастью, он неверно оценил эту опытную соблазнительницу. Он даже вообразил себя победителем. Тогда как, на самом деле, был обычной жертвой. Но мужская гордость не позволяла ему признаться в этом. И когда Дора, после нескольких месяцев полного к нему пренебрежения, вбежала нежданно в его кабинет, он даже посчитал это подарком судьбы. Так он был ошарашен.
Правда, в ту минуту, когда она прижалась к нему всем своим пульсирующим, обжигающим телом, у него мелькнула было мысль: «Пропал я! Пропал!» Но мысли этой не удалось удержаться на поверхности. Для него теперь всё в мире заслоняло собой это молодое, налитое соками жизни тело.
Ибо желание (и пора нам всё-таки признаться хотя бы самим себе!) это голодный зверь, которому нужно горячее, трепещущее мясо. А это совершенно лишено романтики. Зверь просто хватает тебя за лодыжку. Ты воешь, бьёшься в судорогах… И смеёшься. Потому что себя-то обмануть можно, а вот желание – нет.
Надо сказать, что Нестор вообще не привык отказывать себе в удовольствии. И напрочь не признавал слов: «долг», « обязанность» и « верность». Да и зачем признавать?! Это помешало бы ему наслаждаться жизнью. Известно, что слова – материальны. И если желание плоти назвать «неверностью», то как потом смотреть в глаза невесте? О, нет! Нестор Канарис был не из тех людей, которые делают сложное ещё сложней.
Но, как он не старался упростить сложное, жизнь, наперекор всему, продолжала вести свою игру. Нота (или как называла её кира Катина – «учительша») сразу же поняла, что у Нестора появился ещё кто-то, кроме неё. Но когда тратишь на мужчину десять лет жизни, то, по крайней мере, надеешься, что он всё-таки женится на тебе. А Ноте очень, очень хотелось замуж! И возраст подошёл. И кандидат в мужья имеется.
Правда, был кандидат бабником, да и изменял ей беспрерывно… Но Нота, наперекор всему, пыталась взять его терпением. Ей, по всей вероятности, было неизвестно, что терпение – черта вовсе не ангельская. Скорее, рабская. А рабов люди имеют обыкновение презирать. Вот Нестор и презирал. Собственно, с одной стороны, её терпение его очень устраивало. С другой же стороны, эта её рабская привязанность так и подмывала Нестора унижать Ноту снова и снова.
Но она, наперекор всему, наслаждалась своим рабством. И происходило это до тех пор, пока в её жизни не появилась Матина.
Есть у каждого человека два способа прожить свою жизнь. Первый способ – прожить жизнь, пользуясь собственным умом и полагаясь на собственные чувства. Ну, а второй способ – это воспользоваться добрыми советами друзей.
Десять лет Нота прожила с Нестором, согласно своим желаниям. А на одиннадцатый, решила последовать советам Матины. Согласно которым, надо было быстренько заняться поиском замены Нестору. А ещё лучше, просто одобрить кандидатуру, предлагаемую самой Матиной.
Ну, а пока Нота занималась всем этим, маленький дьяволёнок по имени Дора, ждал своего звёздного часа. Когда же Нота ушла от Нестора, прихватив всё, что имелось в доме, Дора возликовала. Ей показалось, что она победила!
- Теперь мы купим новую мебель, новую посуду, новую одежду, - мечтал Нестор вслух. - Начнём с тобой новую жизнь вдвоём.
Дора только сладко улыбалась в ответ. Ей уже виделся священник в шёлковой рясе, соединяющий их руки. « Госпожа Канари! Как славно это звучит! Как идёт мне!» - думала она. Но недооценивала она Нестора. Ах, недооценивала! Если он и говорил с ней о новой жизни вдвоём с ней, то имел в виду вовсе не брак.
Может быть, под влиянием страсти, его мозги и были немного набекрень, но работу свою делали отлично даже в этом, необычном положении. Ему даже мысль такая не закралась – жениться на сумасшедшей! Он просто играл. Хотя игра эта и была опасной… А может, как раз именно потому.
Но вот прошло три месяца. О свадьбе Нестор не заговаривал. Дора пыталась было заставить его хотя бы подумать об этой возможности .Но он только отмахивался. Сначала Дора только злилась в одиночестве. Ибо высказать свои настоящие желания, значило разрушить тот образ, который она так тщательно изображала перед ним. Разве могла она забыть, что по этому поводу говорила ей мамаша?
- Не проявляй перед мужчиной характера, - учила её эта мудрая мать, - пока он не наденет обручального кольца на твой безымянный палец.
Вот Дора и не проявляла характера, а продолжала играть в свои игры. И хотя она до ужаса точно исполняла ценные указания своей мамаши, тем не менее, очень скоро эта игра начала надоедать ей. Когда в жизни Нестора ещё существовала Нота, и их было трое, она, Дора, могла до одурения развлекать себя разнокалиберными подлостями.
Но Нота вышла замуж, избавив себя, таким образом, от ада, в который вовлекла её умненькая девочка Дора. Так, подбадривающий дьяволиную душу Доры антагонизм, ушёл в прошлое. И вместе с ним ушла вся прелесть отношений с Нестором. Ведь Дора была вовсе не из той породы женщин, которых восхищают тихие, семейные радости.
К тому же, у них на работе появился новенький и принялся с нею флиртовать. И она охотно принимала его комплименты. И даже целовалась с ним по тёмным углам. И всё было бы чудесно, если ей удалось выстроить новый любовный треугольник… Но прямо дать понять это Нестору она не пожелала. Ибо ещё лелеяла мечту стать госпожой Канари.
Ну, а поддерживать тайную связь с молодым любовником тоже не могла. Потому, как Нестор, имеющий ключ от входной двери их агентства, мог заявиться в любое время и застать её с Тео врасплох. Но не даром же Дора была изобретательна как чёрт! Конечно же, она сразу нашла выход из положения. Дело оставалось лишь за исполнением.
Но не самой же ей пачкать ручки?! О нет! Дора была не из тех, кто занимается такими ничтожными преступлениями. К тому же, она теперь повзрослела. Целых восемнадцать лет ей исполнилось! Целых восемнадцать! А это значит, что дьяволёнок, живущий в ней, подрос, набрался сил и превратился во всесторонне развитого дьявола. В общем, ей не понадобилось много слов, чтобы уговорить Тео устроить инсценировку ограбления в их офисе.
Когда, на другой день, Нестор забежал в страховое агентство, чтобы забрать Дору домой, то обнаружил вдруг запертую на семь замков бронированную дверь. Он позвонил.
- Да, к вашим услугам… - услышал он жужжание под ухом. Голос принадлежал Доре. - Ах, это ты? Открываю.
Он повернул голову на жужжание. И увидел самого себя на малюсеньком телевизионном экране. Сново что-то зажужжало. Замок открылся. Нестор толкнул металлическую дверь и вошёл внутрь.
- Это ещё что за сюрпризы? - недовольно спросил он Дору.
- Пытались нас ограбить, - объяснила она. - Вот хозяину и пришлось установить новую дверь. Пришлось, потому как я сказала ему: а что если они заявятся ещё раз и застанут в офисе меня одну? Могут ведь и убить!
- А что пропало?
- Не…не знаю… - замялась она.
- В полицию звонили?
- Нет, конечно же.
- Можно узнать – почему?
- Босс не хотел скандалов. Сам знаешь, станут ходить полицейские. Допрашивать.
- Но ведь ты сама боишься, что они могут вернуться.
- Не с такой дверью…
- Однако надо же выяснить, кто взламывал дверь. Я – не полицейский и вполне мог бы заняться расследованием.
- Зачем это тебе? - хрипло вскрикнула она. И зло добавила. - Лучше не суй нос в чужие дела!
И было совершенно непонятно, чем эта её злость вызвана. Собственно, он был не дурак и прекрасно понимал, что Дора разыгрывает перед ним какой-то спектакль. Но какой? И что он означает?
Впрочем, как раз этого он и не хотел узнавать. Ведь если она его обманывала, то надо просто бросить её. А Нестор Канарис не мог позволить себе бросить женщину. У него были свои принципы.
Он охотнее разрешал женщинам уйти и оставить его в покое раз и навсегда. Главное, чтобы не было никаких сцен и скандалов. Не любил Нестор этого дела.
Дора, конечно, была не в состоянии оценить Нестора. Его философия была слишком сложной для её умишки. Ну а то, чего глупцы понять не в силах, они склонны называть идиотством.
Поэтому, Нестор раз и навсегда был окрещён Дорой дураком. Тем более, что она искренне считала себя умнейшим существом в мире. Ибо до сих пор, ей сходили с рук все её штучки…
Но вот дело со взломом двери не выгорело. Она ясно видела, что Нестор догадывается… На Нестора она, в сущности, наплевала. Только ведь он мог поделиться своей догадкой с её шефом, который, между прочим, был другом Канариса. А это грозило Доре … По крайней мере, позором. А может, даже тюрьмой…
О, об этом Дора не хотела и думать! Но, для того, чтобы ничего этого не произошло, надо действовать. И действовать быстро. Нестор должен замолчать, и лучше всего, если он замолчит навеки. Так решила Дора.
Нестор был обречён.
И вот, сославшись на годовщину их совместной жизни, Дора заманила его в глухомань, в таверну, где их никто не знал. Где по воскресеньям собирались сотни людей, так что гарсоны были просто не в состоянии удержать в памяти лиц посетителей.
«Вот он, дурак, сидит и ни о чём не догадывается, - глядя на Нестора, думала Дора, - Если б он только знал, что его ждёт! Но где ему там…»
И урча, как довольная кошка, посасывала виски. И чем больше пила, тем сильнее в ней росло желание объяснить Нестору, в чём именно заключается его дурость. Но даже пьяная, Дора была всего лишь пьяным дьяволом
«Расправиться с ним я всегда успею, - думала она, поглядывая на своего любовника исподлобья, - Ну, а если дурак согласится на мои условия, то придется его всё-таки простить».
Только дурак почему-то не хотел на ней жениться. Ни за что.
- Чем тебе не нравится твоё сегодняшнее положение? – искренне удивился он. - Разве это не ты твердила мне всегда, что главное для женщины – это её личная свобода?
- Мало ли я что говорила? - отмахнулась Дора.- Не всему же надо верить.
- А я и не верю, - серьёзно объяснил он. - Вот и про дверь не верю.
- Про дверь? Какую ещё дверь?
- Да всё ту же, что и в прошлый раз. Дверь, ведущую в агентство.
Она только прикусила губу. Значит, ей не показалось, что он действительно знает правду. «Что ж! Он сам решил свою судьбу!» - подумала она.
В машину они уселись молча. Дора зло рванула переключатель скоростей. Выжала газ. Машина рывком бросилась вперёд, и они помчались по мокрому асфальту в черноту ночи.
Дора нервно покусывала нижнюю губу. Чем яснее она понимала, что она всё-таки проиграла, тем острее в ней поднималось желание унизить его.
- Если хочешь знать, то дверь в агентство выломал некто по одному лишь моему желанию, - и в её голосе зазвенело злорадство. - Дело в том, что я нашла другого мужчину.
- Я знаю, - добродушно отозвался Нестор.
На Дору его добродушие подействовало, как водородная бомба.
- Знаешь? – ехидно переспросила она.
- Вычислил, - объяснил он, пренебрегая её тоном. - Впрочем, теперь это уже не имеет значения… Хотя, ещё сегодня утром это могло меня расстроить.
- Ты ещё не знаешь, как расстроишься в ближайшие две минуты, - пообещала она.
С этими словами она протянула руку. распахнула его дверь и стала выталкивать его из машины. Он бешено сопротивлялся. В результате, машина оказалась неуправляемой.
И вот, внезапно, из-за крутого поворота появилась легковушка. А они летели, виляя то вправо, то влево… Летели на неё…
Яркие фары ослепили Нестора. Он услышал как скрипнули тормоза легковушки. Удар был сильный. Заскрежетал раздираемый на части металл. Зазвенели осколки рассыпающегося стекла… Но мир уже уплывал от Нестора куда-то вправо и вниз.
Когда он очнулся, небо светлело. Кто-то сидел рядом с ним и ласково держал за руку. Нестор взглянул на него.
- Лука? - удивился он. - Как ты сюда попал?
- Следил, - объяснил тот. Ибо это действительно был наш Лука. - Что в этом удивительного? Разве я - не сыщик? Да ты не шевелись! Вот приедет «скорая», и решит, что с тобой делать.
- А где… Где она? Она жива?
- Ещё как жива! - презрительно отозвался Лука. - Так жива, что чуть было не удрала из-под самого моего носа. Но от меня трудно сбежать. Словил я её и связал. Пусть с ней полиция разбирается.
- Развяжи её… - тихо, но очень внятно, произнёс Нестор.
- Как?! После всего того, что она с тобой сделала?
- Отпусти её! - приказал Нестор. - Пусть катиться к чёрту!
- Удивительный ты человек, - заметил Лука.
- Иди!
- Уже ушёл, - ворчливо отозвался Лука.
Между тем, над поляной вставала заря. Где-то далеко раздался плач младенца. Где-то рядом жизнь шла своим чередом. Солнце осветило всё тот же разлад мыслей, бесконечный хоровод глупости и тяжкие недуги.
Что было, то и будет. И только мы не повторимся в этом мире. Будут дожди и грозы. Будут бунты и войны. Будет день и будет вечер. И только человек всегда одинок в своём горе.
Автор:
Ирина Анастасиади
Родилась в Грузии г. Тбилиси, по национальности грузинка.
Пишет на 3-х языках - русском, греческом и английском.
По специальности филолог английского языка.
