Мечта, загубленная на корню ( рассказ )

Покалачивал он ее, а как русскую бабу не колотить? Порядок есть такой. А она, возьми, да и сбеги с самым , что ни на есть итальяшкой. Обидно... Жили ведь, что говорится, душа – в душу.
Она и дня не работала в Германии за двадцать лет. И дети – уже большие. Социальное учреждение все оплачивало ему, как казахскому позднему переселенцу. И чего ей не хватало? Нет в жизни счастья , да и только!
И заявила на него. мол, домогался . Умная стала за двадцать лет, от местных немок не отличишь ! Эмансипированная. Права человека отстаивает... С кем же ему спать-то, если не с собственной бабой? Сиди теперь в этой тюрьме, как распоследний!
Сидит Вадик, сосредоточенно думает, идею глобальную вынашивает, как бы отомстить Наташке. Разбогатеть, что ли?
Она денежки любит. Прибежит к нему сразу, как миленькая. А он и на порог не пустит. Да, как разбогатеть ?
Работать? В Германии только глупые работают. Продавать? Никто ничего не купит, поскольку все здесь в изобилии...
Один кореш подсказал Вадику, что бабу можно с деньгами заиметь. И жить без всяких проблем.
Туземки – они не интересные. Да, и ни слова не понимают по-русски.
Коренные немки на него не позарятся. Это и слепому понятно.
Да, и русские бабенки в Германии зловредные и ученые стали. Сразу о работе спрашивают, да и о счете в Банке. А какой счет, он – бедолага – Вадичка еле деньги унес от жены, все на материно имя по-скорому переписал, что имелось, а то бы без штанов его Наташка с ее адвокатом -крокодильшей оставила. Законы у них - зверские. Все – против мужиков. Все – бабам.
Двое детей у них общих. Похожи на него без сомнения. Обе – девки. Его...И хоть водку не хлещут, как он, а все же сходство – капитальное, носярами. Они все жалуются – глупые, что наградил их. А ему – Вадичке эти носяры – в радость. Сразу видно – натуральный его продукт, не как третья – нагулянная. По ихним законам должен он за этот натуральный продукт обеспечивать бывшую жену, пока та в ящик не сыграет. Наташка-то его - здоровая , и не работала вовсе. Будет долго жить. Бабы в Германии вообще долго живут. Так что платить ему до смертного часа . И когда он настанет, никому не известно, на горизонте не просматривается.
Нет, местные кандидатки не в его вкусе, они его не устраивают. Да, и личность он по-всему знаменитая. Сидел несколько раз в тюрьме, пил, дебоширил, этого не утаишь.
Германия – страна маленькая. Все – как на ладони, быстро про него справки наведут, где следует. А вот из России кого притащить с деньгами, это идея!
Сколько одиноких бабенок там без мужского пригляда. И с деньжищами, да и с какими, там ведь все – коммерсантки. И объявления пишут: „…желают , мечтают, надеются...“ Нужно же войти в их положение, помочь женскому роду, облагодетельствовать из гуманитарных целей.
Ему б только из тюрьмы выйти!
Так и сделал Вадик. Как только вышел из тюрьмы, поехал он за бугор. Посмотрел. женщина имеется. И какая женщина, мать честная! Обладет всем, окромя мужика. Любкой зовется. Место в торговом ряду имеет персональное. И недурна собой, что спереду, что сзаду. Нос – пипочкой, кругленькая, справная бабочка . И главное, квартирку имеет приватизированную трехкомнатную, дачку – восемь соток с огородиком и домиком двухэтажным ! Это он сразу на месте проверил, чтобы без дураков, без обмана. А то потом скажет, что маме принадлежит или тетке какой. Потому Вадичка сразу бумаги запросил, и все тщательно просмотрел.
Жилплощадь обмерил. Опять же в квартирке – коврики дорогие, компьютер, ксерокс, факс, фарфор, шубки – лисья и песцовая.
Душа заиграла у Вадички. Такое-то богатство - ему одному! И главное – дите уже большое, самостоятельное, кормить не надо и тратиться по-напрасну. Не любит он сопливых детишек. Вообщем, по всем пунктам - его женщина. И наивная - до одурения. Старая тетка, а в любовь неземную верит. Доложила ему при встрече: „Мне, - мол, - ничего от Вас, Вадичка, не нужно, мне бы только любовию надышаться .» И в глаза ему заглядывает, румянцем исходит от вдохновения.
Это ж надо, мечта о счастливой жизни сама плывет в руки! „Женюсь, женюсь по-скорому, пока из под носа не увели бабу, этакое-то богатство, она – глупая себе цены не знает! Все имеет, чего его душе только желалось! Да, и борщи варит – объедение! А пирожки ее – французское изобретение! Во Францию не нужно ездить. Все – на дому. И чистенько в квартирке. Цветочки-лютики на окошечке, салфеточки вязаные. „Нет, нужно категорическим образом поторопиться! „– решил он.
Романсы Любке пел, гитару на стене из футляра вытащил, специально опробовал – звучит. Речи интеллигентные произносил, как на школьном экзамене в восьмом классе литераторше Светлане Максимовне, про любовь загубленную, почти по Есенину. На колени вставать замучился. Тоже ведь не юноша, сорок шесть скоро. Да и лысина сверху за редкими волосенками проглядывает. Может раздумать. Цветы подарил...
Женился... Не раздумала!!! Так скоро, что сам от себя не ожидал. На работу устроился , чтобы вытащить бабу со всем богатством из России.
А она, это же надо – не оправдала его надежд! Денежки, его кровные, долгожданные, выстраданные, можно сказать, всей его несчастной жизнью, где оставила ? На таможне!!! Шубы, ковры маме подарила. „Мы без ковров в Германии проживем, здесь это не модно, да и тепло, Вадичка… „- рассудила Любка. Вадик рот от удивления открыть забыл.
Опомнился он от потери горькой и сразу ей сказал –:“ Проваливай, Любка, к своей маме. Пакуй чемоданы и катись в свой Новосибирск! Ты мне без денег – совсем ни к чему – старая курица. Какой от тебя прок? И толстая.. Моя Наташка хоть талию имела...“
А женщина – в слезы :„ Да, как же так?! Ты же мне о любви высокие слова говорил, Вадичка, ты же на колени становился, в вечном чувстве клялся!“
„ Я клялся ? – изумился Вадик, - Не припомню. С бодуна чего не наплетешь. „ Рыдает Любка, аж, на нервы действует :“Я все продала, без копейки, куда же мне идти? У меня , окромя тебя – соколика никого нету на всем белом свете! „ Хлопает синими глазищами. И косищу теребит. Слов никаких не подберешь. На совесть давит...И почему это русские бабы наивные и доверчивые?
Достала Любка его своим нытьем. Он ведь не зверь... „Ладно, вот, что, ты иди куда, шей чего, мой, убирай. Смотри , как другие русские бабы, хоть и профессорши, а туалеты моют, и ничего. Главное, чтобы деньги в дом приносила. Все от тебя прок какой. А без денег, так и знай, вышвырну тебя. В двадцать четыре часа. Вызову полицию и баста.“
На том и порешил.
А, чтобы больше выгоды из бабы извлечь, взял он на Любкино имя кредит - сто шестьдесят тысяч - на посторойку дома. Ему бы, конечно, никто не дал таких денег. „ Моя Любка – коммерсантка, имеет в России собственность.“ – уверил он. „Не беда, что долги. Дом можно поставить и продать, а ее сплавить назад.“ – рассудил Вадик.
Любка ни бельмеса не понимает по-немецки, подписывает все, что он приказывает. Послушная стала, как дрессированная лошадь!
И все ладно шло. По плану. Никаких препятствий и осложнений не наблюдалось, как вдруг однажды нагрянул к ним чиновник домой в его отсутствие. С супругой лично решил побеседовать. Любка сначала не поняла, чего он от нее добивается. И в грудь ее пышную толстым пальцем тычет, на Крестик показывает.
Она ему поддакнула вначале, мол : „ Мой, от бабушки - покойницы достался.“ А чиновник не унимается, к шее ее прилип и лопочет по-своему, и громко, чтобы она понимала.
Но глупая Любка , конечно, ничего не понимает, а по-русски ему и заявляет :„ Я- женщина честная, замужняя. А коли мужик – не дома, так ты, господин-хороший, руки не распускай. Я могу по роже тебе запросто съездить. Не посмотрю, что ты с портфелем и при должности. Мы с портфелями и не таких видали. “
Выдворила она его. И даже не поняла, чего притащился, мужика все равно дома не было?!
Изнервничалась, как на русской таможне, когда все ее кровные отдавать пришлось. Морковку достала из холодильника и зажевала враз.
А затем, чтоб уж совсем успокоиться, Вадичке позвонила и доложила, мол :„Приходил, а я и выпроводила... Бумаги тебе оставил... И почему-то везде – мое имя, а твоего даже и не фигурирует. И чего я такое натворила, Вадичка ?“- рыдает в трубку, заливается. Типичная русская женщина! Им бы только поныть...
„Да, глупости это. Не бери в голову!“ – успокоил ее Вадик.
А назавтра в шесть утра полиция под дверью стоит. Две полицейские взаправдашние машины возле дома, которые Любка только по телевизору и видала.
„Матушки, вы мои! – взвизгнула она, халатик едва нацепить успела, пуговичку верхнюю оставила на всякий случай не застегнутую, губки наскоро подвела – Да, что же это делается, Вадичка? Не уж-то меня в немецкую тюрьму поведут? А в чем я виноватая? Ну, выгнала я этого типа, он ведь – бесстыдник на мою грудь зарился. Я так и скажу ихнему начальнику. Открывать, что ли ? – спросила она мужика уже шепотом, - Чево ж, говорить-то надо ?“
„Да, ты молчи. Тебя никто не спросит !“ – сплюнул Вадик со злостью. Приказывал он ей, чтобы молчала...
А Любка и молчала и стояла, как парализованная, к стенке прислоненная. В косу свою вцепилась зубами. Трясло ее от ужаса. Она русскую-то милицию на дому ни разу не видала, а тут – немецкая.
Фуражки – настоящие зеленые, оружие – взаправдашнее. Длиннющие, метра два. А Любка – толстенькая и маленькая, в пуп смотрит обоим. Они все лопочут по-ихнему, чего-то к ней наклоняются, ласково, вежливо, задушевно. Ничего не разобрать. От того еще страшнее делается. Уж лучше бы кричали или стреляли.
Запах одеколона дурманит, обалдеть можно , будто в дорогом немецком магазине! Какие мужики! .. Хоть еще одну пуговичку расстегивай...
А увели не ее почему-то, а Вадичку – бедолагу. И чего произошло, глупая Любка не поняла...
Так скучно и закончилась эта история для Вадика. И досадно! Ведь шел он к своей цели успешно и решительно.

Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.