ЭВКЛИД: "ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК УЛЫБАЕТСЯ - Я СЧАСТЛИВ"

Эта строчка из официальной биографии популярного актера требует немедленного интервью с главным героем, которое мы и предлагаем вам ниже.

В Салониках дождь, как в том фильме про Форреста Гампа, чет­вертый день лил не переставая, причем сырость неслась со всех сторон. Такая погода гостю из сол­нечных Афин диктовала непремен­ное условие для начала беседы -стакан виски. Эвклид ограничился кофе по-гречески. Причем обе вы­питые за разговором чашечки акку­ратно одну за другой перевернул для последующего прочтения судьбы. Одновременно на гигант­ском телеэкране над нами сборная Греции вступила в футбольную схватку с израильтянами. Эвклида с трудом удалось отбить от шумного, но понятного внимания окружаю­щих.

- Ожидали ли Вы здесь столкнуться с популярностью? Наверняка, Вас узнают на улице.

- Я, конечно, предполагал, что в Греции русскоязычные жители смотрят наше кино, но не думал, что в таком количестве мне симпа­тизируют. Это очень приятно. Хотя и со­всем неожиданно. Мы были на откры­тии выставки нашей художницы и хорошо, что я опоздал. Даже неудобно, что все внимание потом было переключено на меня.

Но особенно меня радует инте­рес и симпатия со стороны местных греков. Хотя знал, что мое баллоти­рование в мэры воспримут неодно­значно.

Я не из тех артистов, которые говорят, что "ах, я устал, оставьте меня в покое". Я счастлив, что кому-то доставляю удовольствие своими работами. И что при виде меня люди подбегают выразить свою любовь, взять автограф или познакомиться. Я отвечаю взаим­ностью.

- Звездность Вас не избало­вала?

- Я так надеюсь. Хотя "никогда не говори "никогда". Но ведь слава не свалилась на меня так вдруг. 25 лет на сцене достаточно хорошо на­учили меня, что как только ты под­нимаешь нос к верху, так тебя бьют по голове.

- В Вашей артистической карьере были роли сложные, от­рицательные, способные вызы­вать негатив со стороны зрителей - боевиков, террори­стов и т.п. Насколько тяжело их было играть? Скажем за роль че­ченца в фильме "Война" могли обидится те же чеченцы, со всеми вытекающими послед­ствиями.

- Я думал об этом! Когда режис­сер этого фильма Алексей Балаба­нов искал себе актера, который бы сыграл чеченского чабана Руслана Шамаева, он показал чеченцам мою фотографию. На что они ответили: "это наш парень".

Я до мозга костей актер. Когда я прочитал сценарий, то не нашел для себя роли. А Балабанов пред­ложил мне играть чабана, абсо­лютно без интеллекта, совершенно далекого от меня. Я почувствовал, что почва уплывает у меня из-под ног. Кроме того по сценарию Шамаеву 50 лет, а мне было всего 36. Но как актеру мне было безумно ин­тересно воплотиться в этой фак­туре. Не только во внешней и речевой, но как он думает. Конечно, было сложно. Я пытался играть свою историю. У Шамаева была семья и дети, он переживал за свою семью. А Балабанов подходил и го­ворил: "Что ты мне играешь трога­тельного чабана. Не надо мне такого". С другой стороны, у нас в охране было 8 спецназовцев и среди них двое чеченцев, которые когда-то были боевиками, потом перешли на нашу сторону. Они под­ходили ко мне и говорили: "Будешь играть чмошника - убьем".

Подобные персонажи играть го­раздо интереснее и сложнее. Не оправдывать, а понять, что их тол­кает на это. Когда мне предложили играть международного террориста по кличке Фахид в фильме «Опера­тивный псевдоним - 2», прочитав сценарий, я понял, что буду играть историю любви. То, что он творит, -это последствия сломанной жизни человека.

Мне хотелось бы встретить ре­жиссера, космическую личность, в мир которого мне хотелось бы оку­нуться. Не важно, что за роль он предложит мне сыграть. Люк Бессон, например, Ларе Фон Триер, Петр Фоменко. Когда я сам выросту в такую личность, когда я смогу взять ответственность за актеров, и им интересно будет со мной, так как я смогу им что-то дать, я поду­маю о режиссуре.

А самые счастливые на земле люди - те, которым дано писать му­зыку и стихи. Мне кажется, что они находятся ближе всех к Господу.

- Ваша нынешняя политиче­ская ипостась - она сложнее ак­терской? Или это новая роль?

- В наше время циничность зву­чит гораздо искреннее. Тебе больше верят. А когда ты искренне начинаешь говорить какие-то вещи, получается пафосно. Люди не верят.

Моя профессия в переводе с греческого называется "человек, создающий нравственность". Я аб­солютно уверен, что той или иной ролью чуть меняю человека к луч­шему. Если он улыбается, я уже счастлив. Политика - в переводе с греческого - тоже искусство. Ис­кусство управлять государством.

Конечно, для меня это неожи­данно. Я никогда не думал, что будет такое предложение - попро­бовать себя в политическом аспекте. Но я публичный человек. Я уже человек, который воздействует на жизни. Клянусь, я испытываю ве­ликое счастье, что могу как-то улучшить жизнь человека.

Я был в состоянии шока, когда мне предложили заняться полити­кой. "Родина зовет". В это тяжелое для Греции время я должен быть здесь. Хотя, если перечислить от скольких фильмов я отказался... Но я знаю, ради чего я здесь. Это очень трудно, это очень тяжело и чем дальше, тем тяжелее. Не столько физически, сколько мо­рально. Некоторые не понимают, зачем я здесь.

- Собственно, и я хотел спро­сить Вас о том же.

- Около семи миллионов эмиг­рантов-греков реально могут по­мочь Греции. А ведь Греция не только в ужасном финансовом по­ложении, но и в моральном. Если мое имя сможет объединить сколько-то людей и изменить что-то к лучшему, я буду только счастлив.

- Появление такой мощной фигуры на политической арене принято связывать с закулисной игрой. Уже о Вас говорит чуть ли не вся Греция. Самая авторитет­ная газета страны - "Кафимерини" посвятила событию и интервью с Вами целую полосу. Даже далекие от политики и от русскоязычного сообщества местные греки обсуждают столь неожиданное выдвижение. В том числе молодежь.

- Ну, тогда, чтобы я ни ответил, вряд ли удастся переубедить скеп­тиков. Если я скажу, что меня никто не поддерживает, то будут гово­рить, что меня поддерживают такие сильные люди, что я не могу на­звать их, и т.д.

- Да, называют Ивана Сав-види, известного российского политика греческого происхож­дения.

- Не хочу сопоставлять свою фигуру с Иваном Игнатьевичем Саввиди. Мы в разных весовых ка­тегориях. Как бы к нему ни относи­лись, он является, на мой взгляд, выдающимся человеком. Я очень много видел разных людей. Для меня любой из них, если он делает доброе дело - уже великий. Сколь­ким людям помог Иван Игнатьевич, каждому бы из нас столько сил!

Я с ним знаком очень шапочно. Но его хорошее ко мне отношение мне дорого.

2 октября я полетел в Санкт-Пе­тербург поздравить с юбилеем нашу звездочку, певицу Афину Ди-лиониди. Я должен был с ней петь. Там мы с Иваном Игнатьевичем си­дели рядом и он мне пожелал удачи. Так же как он - один из пер­вых греков, который поздравил меня, когда Владимир Владимиро­вич Путин присвоил мне звание За­служенного Артиста России. Не каждый умеет радоваться чужому успеху. Некоторые говорили: "Да смешно - заслуженный артист Рос­сии Эвклид Кюрдзидис"...

Но Иван Игнатьевич не имеет никакого отношения к моей избира­тельной компании.

- Вы следите за ситуацией в Греции?

- Хотя раньше я не так часто, как хотелось бы, прилетал в Гре­цию, но и в Москве слежу за тем, что здесь происходит. У меня много родственников. В основном в Салониках, но и на Крите, в Афинах... Я в курсе новостей как политики, так и культуры и спорта. Помню даже такой смешной случай. Были отбо­рочные матчи Чемпионата Европы. Мы снимаем эпизоды для 48 серий "Ставки на жизнь". Я там играю одну из главных ролей - такого вкусного мерзавца, но этого героя обожаю. Снимаем крупные планы, а в это время играет Россия. Съемоч­ная группа норовит убежать к теле­визору. Режиссер нервничает. Мы не можем завершить съемки, а из комнаты с телевизором то и дело раздается рев. Только после матча с трудом заканчиваем съемки. И тут начинается встреча Турция - Гре­ция. Я сижу один в комнате. Засты­ваю и забываю, где я нахожусь и что вокруг происходит. Вдруг греки забивают гол. Это такой крик ду­шевный, что я не слышу децибелы, которые звучат из моего нутра. На­конец, прихожу в себя и вижу, что вокруг стоят режиссер и вся съе­мочная группа и смотрят, как я один ору.

И таких ситуаций было очень много. Поэтому я прекрасно пони­маю, что происходило и происходит в Греции. И переживаю - ведь тут родные, друзья, близкие люди, ко­торых я люблю. Сейчас мне при­шлось во всю эту ситуацию окунуться более глубоко. Дело не только в политике и в этом предло­жении баллотироваться на пост мэра. Я к любому делу подхожу очень серьезно. У нас, у актеров, есть такое правило: чтобы сыграть роль, характер, нужно знать или создать полную биографию этого человека. Кто у него были роди­тели, как он рос, как он влюбился первый раз, какой у него сeкс был первый раз.

Я окунаюсь во всю эту ситуа­цию, потому что не могу просто произносить правильные лозунги. Я должен понимать, что я говорю, чувствовать.

Езжу, знакомлюсь с регионами, с людьми. Неаполи, Айос Павлос... Резики - потрясающе красивый район! Встречаюсь с людьми - 200, 300, 500 человек, они такие свои, такие родные. Простые люди, ста­рики, молодежь. Как в Библии на­писано: "Помоги тому, кто просит помощи".

Если я должен эту миссию вы­полнить, то я выполню ее честно. Ни какая политика не стоит того, чтобы облить грязью соперника и в результате захватить власть.

- Объединение, которым вы выдвинуты, Греко-Российский Союз, предлагает избирателям нечто новое для современной политической ситуации в стране - ориентацию на дружбу с Рос­сией. Вы учитываете в своей программе этот аспект?

- Русские - наши православные братья. Это не пафос - это реаль­ный факт. И я так рад, что мы сбли­зимся и через меня. Со мной идет

целая команда. Ко мне из  России поддержать при­езжают   друзья. Когда я говорю в России,   что   я грек, у русского чело­века сразу возникает уважительное придыха­ние. Я здесь пытаюсь это объяснить. Местные не совсем понимают, как это может быть. Но как же?! Русская исто­рия вся связана с грече­ской!

Последние пять лет Россия повернулась в сторону Греции. Не только на уровне поли­тическом, но и туристи­ческий поток увеличился, покупают недвижимость. Мне безумно приятно, что я могу быть полезным для Греции в России и для России в Греции.

- Кстати, как Ваш круг   в   России друзья, знакомые, от­неслись к этому вы­движению?

- По разному. Ведь это тоже вид признания. Самые близкие либо ра­дуются, либо пугаются:

"А с тобой ничего не будет?" Но были и такие, кто отнесся резко не­гативно. Сразу понимаешь, кто чего стоит. Были люди, от которых я не ожидал негативной реакции. Мне было грустно и я переживал по этому поводу. А с другой стороны, меня это закалило.

А были еще люди, которых ты держал на расстоянии, потому что боялся им открыться, а они оказа­лись искренними друзьями. Ис­кренне радовались за меня. Сегодня, например, позвонил Алек­сей Васильевич Петренко, спросил, можно ли уже поздравлять с побе­дой.

В Греции, как оказалось, такая же ситуация. У меня ведь здесь тоже много знакомых и друзей. Эта ситуация оказалась своеобразной лакмусовой бумажкой.

- Многие воспринимают эти выборы, как своеобразный ре­ферендум по правительственной политике. Ваша позиция?

- Вот уже три месяца я практи­чески постоянно нахожусь здесь. Можете представить, со сколькими людьми мне пришлось встретиться. С понтийцами, с эллинцами, с рус­скими, живущими здесь. Я не встретил ни одного, кто бы поддер­жал то, что происходит сейчас, кто бы поддержал то, что делает руко­водство страны. Говорю это абсо­лютно объективно.

- Представим: Эвклид Кюрд-зидис побеждает на выборах. Что дальше?

- Я никогда не живу прошлым. Никогда не живу будущим. Только здесь и сейчас. Давайте доживем до выборов, потом с вами встре­тимся.

- Ловлю на слове!

Сократ ГРАММАТИКОПУЛОС
Источник "Афинский Курьер"