Георгий Эмануилидис, председатель Федерации репатриантов Северной Греции, с которым мы встретились в предрождественские дни в Александруполисе, совсем не походит на праздничного ангелочка. Он из тех, кто помнит о проблемах и не боится о них говорить. У него резкие суждения, и он не стремится смягчать острые углы. Пройдя все ступени становления в Греции – от простого рабочего до руководителя предприятия – он чувствует моральное право говорить, что думает. В кафе, украшенном елкой и пряничными человечками, мы почти одни. Странно на фоне рождественских песен звучит речь Георгия – то громко, отрывисто, безжалостно, то мягко и обнадеживающе. Мы говорим на «вечные темы»- о понтийском народе, его роли в Греции, о пособиях ОГА, о судьбе будущего поколения:
- Я всегда занимался общественной работой, и всегда верил, что можно что-то сделать. Но мы никогда не добьемся успеха в этой стране, потому что у нас, греков-понтийцев, есть проклятие. У нас впереди всегда идет «Я», а потом – «МЫ». А если бы у нас было впереди понятие «МЫ», мы бы всех разорвали. Но у нас, прежде всего «Я», и на этом все кончается. Виноваты не только местные греки, которым было выгодно нас разделять, и они этого отчасти добились. Я боролся за то, чтобы хотя бы мы между собой мы не разделялись по географическому признаку. Но наш народ очень легко, я скажу грубое слово, но получается так – продается легко. И ни за что – даром, это самое страшное. Как говорится, продаться – так за миллиард, а тут – ни за что. С тех пор, как я приехал в Грецию, я не встречал человека, который бы не говорил вслух, что он занимается общественной деятельностью, и что он готов помогать нашим людям. Сегодня я готов проехать и расспросить всех этих людей, в чем дело? Где вы, где помощь? Но если народу говоришь правду, все, ты плохой. Первое, что о тебе скажут: у него свои личные интересы, он не хочет, чтобы нам было хорошо. А вот когда начинаешь врать, загружать красивыми словами: все будет, все сделаем – народу нравится. И самое страшное, что никогда после этих пустых обещаний никто ни с кого не спрашивает. Что это значит? Не проклятие это? Значит, существует другая система. Я сделал вывод, что у нашего народа, получается, тебя будут уважать только тогда, когда тебя будут бояться. Животный образ жизни: вожак сильный, его боюсь, уважаю.
- Только так можно примирить и сплотить понтийский народ?
- Получается так. Это страшно и обидно. Но жизнь заставляет думать, что это единственный путь. Другого пока не вижу. Мы проиграли все. У нас была возможность выиграть столько, столько… если начать рассказывать… Единственное, что могу сказать в оправдание, нет такого, чего бы я не испробовал в борьбе с местными за наши права. Я сегодня готов разговаривать на любые темы. Греки забрали себе сумасшедшие, просто колоссальные суммы. Суммы исчислялись миллиардами, на них «нагрелись» слишком многие. Мы же, понтийцы, ради которых это делалось, мы ничего не взяли.
- А почему?
- Изначально эта система работала не на нас, а против нас. Греки хотели только денег, но не выполнять те обязательства, ради которых выделялись эти деньги. В 2002 году готовился вопрос о распределении территории у нас в регионе, где планировалось построить городок и потом раздать жилье репатриантам. После ряда изменений и поправок проект решили закрыть. Вместо того, чтоб построить городок, местные власти предложили нам кредиты, чтобы мы сами строили дома. Я тогда был единственный, кто вышел, и с трибуны перед всеми местными чиновниками сказал: «Эти люди, которые здесь сидят, - а они опустили головы, - они вас всех дурят. Они вас обманывают. Не берите кредиты и не делайте, что они вам говорят, они обязаны дать вам другое». Потом мне в комитете по градостроительству сами чиновники признавались, что у них был «план Б» на тот случай, если народ не примет их предложение. Но всех купили, как положено. Все согласились на предложение без лишнего шума. А сегодня говорят, да, надо было нам послушаться совета. Сегодня мы видим что – все дома, которые построили понтийцы на эти кредиты – все они относятся к незаконной застройке. Ведь никто не смотрел тогда, где и что строят, не было никакого государственного контроля. А сегодня говорят, что нужно узаконивать постройки. Это не значит, правда, что ты узаконил дом и спишь спокойно, придут другие времена и другие люди и скажут что-то новое.
- С пенсиями ОГА поступили по аналогии?
- Проблема наших пенсий примерно такого же порядка. Ведь они не испугались, зная, что нас в Греции 400-500 тысяч человек, не испугались! А почему не испугались? Потому что знают, «они ничего не сделают, они безответные». И все… Используя свои старые связи, я встретился и немножко разговаривал с Адонисом Самарасом. Разговор был хорошим, и был такого типа, что он в принципе понимает, но не он решает. Самарас не может вмешиваться. Система работает по-другому – каждое министерство отвечает за свою работу. Премьер говорит, что требуется сделать, каждый министр делает. Как? Не его дело, он ждет результат. Если премьер-министр будет вмешиваться в работу Министерств, ему скажут, что он мешает и не дает работать. С министром Врутцисом я не разговаривал. Зато мне удалось встретиться с теми людьми, на кого я сильно рассчитывал. Один из них главный секретарь, каждое утро министр проходит через него. Моя задача была объяснить и убедить секретаря, почему пенсии не могут даваться только тем, кто прожил в Греции 20 лет. Я увидел возможность, чтобы изменить этот срок до 10 лет. И очень просто это доказал. Когда создалось ΕΙΥΑΠΟΕ, это тот самый фонд, который брал на себя обязательства по репатриантам, за подписью тогдашнего министра иностранных дел, и это был, кстати, в те времена Самарас, это был 90-й год. Это было такое обязательство – мы принимаем репатриантов, устраиваем их, обеспечиваем жильем и даем работу. Когда ты этих людей зовешь, и они приезжают, ты не можешь считать, что это люди чужие. Фонд существовал до 2002 года. Значит всех, кто приехал до 2002-2003 года, пригласило государство, дав надежду этому народу. Деньги на это выделялись огромные, из европейских ресурсов. Те же самые деньги, которые использовала Германия для немцев-репатриантов. Моя логика такова, что раз закон действовал до определенного времени, ответственность за людей, приехавших в этот промежуток, лежит на государстве. А те, кто приехал после 2003 года, приезжали уже на свой страх и риск. Так я объяснил свою позицию. Кстати, если мы начнем считать, получится, что 98% репатриантов приехали 10 и более лет назад. Не лучше бороться и драться за 98%? Ведь сегодня закон отменить невозможно, сразу возникнет вопрос: что, сегодня закон приняли, завтра – отменили, это что – шапито? Но что можно сделать в рамках закона? Внести поправки. Вот этим мы должны заниматься. В общей сложности я провел 3 встречи по поводу пенсий, и деньги, которые тратил на это, были мои собственные. Однако я нигде не говорю об этом. Потому что нам нужно научиться сначала делать, а потом говорить. Но это, к великому сожалению, не греческий стиль. И народ наш этого не понимает.
- Наша газета следит за тем, как разворачиваются события вокруг пенсий ОГА. Есть общества репатриантов, адвокаты, которые занимаются этой проблемой…
- Я знаю, что многие развернули большую работу вокруг наших людей. Здесь же подоспела партия СИРИЗА, разные активисты, которые предлагают составлять какие-то заявления. Нашлись даже те, кто собирает с народа деньги по 20-30 евро, и эти несчастные пенсионеры бегут, подписывают петиции… но чем они помогут? Кто-то кричал, что подаст на Грецию в Европейский суд. Но, по-моему, это глупость, нонсенс! Подумайте, ведь это же внутренние дела государства, какой Европейский суд?! Государство не пенсию платит, ОГА – это пособие, помощь человеку, которую государство могло оказывать. Сейчас государство говорит – не могу помогать. И ты пойдешь в Европейский суд просить – что? Чтобы твое государство давало тебе помощь? Таким образом мы, наоборот, вызываем отторжение. Но если наш народ хочет, чтобы его дурили, раздевали, ну что поделаешь. Тех адвокатов, которые взялись за это дело, их надо лишить лицензии. Потому что адвокат не имеет права обнадеживать людей по изначально проигрышному делу.
- Адвокаты, как и вы, оспаривают несправедливые и невыполнимые условия для получения этого пособия, как мы уже сказали – 20-летний порог проживания.
- А что они ожидают от Европейского суда? Когда он произойдет, во-первых? И сколько существует решений по Европейскому суду, которые обязывают Грецию что-то сделать, а Греция ничего не делает и штрафы не платит? Ну вот. Я думаю, что все это делается потому, что скоро выборы. И надо показать, что мы боролись. То есть, каждый раз перед выборами дурят народ, а он все равно идет. Народ не может остановиться и сказать: что мы делаем, может хватит? А те, кто их ведет, наши же люди – им бросают косточку (без мяса), и они ее забирают и уходят, а потом появляются новые «лидеры» и начинается все по-новому. Если бы народ этого лидера, который вел, а потом бросил – поймал бы и спросил – как хотят, по-любому, знаешь, как можно спросить… да потом ни одного лидера не появилось бы! Значит, мы приходим к тому же, о чем я говорил вначале – это проклятие нашего народа.
- Но вопрос о внесении поправок к ОГА будет рассматриваться?
- Да, министр готовит сейчас эти поправки. Министр признал, что он хотел этим способом сэкономить деньги, и вместо 80 млн. сэкономил 160. Они перегнули палку. Конечно, эти деньги было бы положено вернуть, но в Греции, что ушло, то ушло. Министр говорил, что в мае 2014года внесение поправок будет вынесено на голосование в парламенте. По тем сигналам, что мы получаем, скорее всего, депутаты доведут закон именно до того минимума, как мы предлагаем. Если бы у нас был свой депутат в парламенте Греции, мы бы стали звонить в колокол до того, как закон был принят. Но узнали о нем только, когда уже проголосовали.
- Почему нет депутатов из понтийцев?
- Люди, которые сегодня занимаются общественной работой, это, в основном те, кто нашел в этом способ зарабатывать деньги. Ну а что, не нужно получать деньги за работу? Да, нужно зарабатывать. Только как? Кто должен платить? Если я хозяин, и я взял тебя на работу, то хочешь или нет, ты будешь выполнять мои условия. Это логично. Если я государство, и беру тебя на работу, понтийца или кого угодно, ты выполняешь мои условия. Это к тому, что любой депутат будет выполнять требования работодателя. А что касается понтийцев – нас не хотят, хотят наши голоса, а нашего присутствия не хотят. В Александруполисе проживает порядка 6-7 тысяч понтийских греков, это немало. Можно было бы «вытащить» одного депутата. Когда меня много лет назад спросили: «как вы относитесь к понтийской партии», я был единственным, кто сказал, что это утопия. И вот, время прошло, и мы видим то, что видим. Потому что не те люди, и не тем путем пытаются создать.
- В разговорах с понтийскими греками, я слышу все больше попыток переосмысления сущности понтийского народа, о его роли в жизни Греции, о его разрушенных надеждах, о приходе к этому тупику. И поэтому такой вопрос – настало ли время переосмысления роли тех, кто приехал на родину предков в 90-х годах. В этой стране выросло уже следующее поколение понтийцев…
- Вот именно что – мы испорченные, нас забудь, а вот дети наши – это надежда. Обрати внимание, имеет большое значение, как мы их воспитали, что мы им заложили. Что мы смогли им дать, чтобы они получили знания. В Греции не модно давать ребенку образование. Вот если ты дал ему много денег, это да, это круто, ты мужик, а если скажешь, что дал ребенку образование – это не котируется. У кого-то не было возможности дать этим детям образование, кто-то был недальновиден и не посчитал нужным, кто-то говорил: я вон сколько отработал, пускай теперь ребенок работает и меня кормит – таких не мало. К сожалению. Но я уверен, что самое главное – дать человеку знания, а потом уже будут деньги. Ведь знания и есть деньги. Знания – это большие расходы, вложи в них деньги и жди результата. Может быть, наши дети объединятся.
- Вы не боитесь, что все ваши проблемы и чаяния растворятся вместе с вашим поколением?
- Нет, никогда. Я так не думаю. Начнем по-другому. Во-первых, я очень благодарен, что государство Греция, которое меня не знало, пригласило меня жить сюда. Мы не работали, не жили в Греции, сразу приехали и начали получать. Это другая тема, что когда нам было положено 100, нам дали 1. И это называется «неблагодарность», когда кто-то начинает хаять государство, мол, мы отсюда уедем. Да на здоровье! Пожалуйста, завтра же! Если бы я мог помочь экономически, я бы помог, чтобы эти люди уехали отсюда завтра же. Чем меньше, тем лучше. Это легкий путь уехать. А трудно – это, находясь здесь, бороться за все то, что ему положено. Никто не хочет бороться. Когда говоришь им – встаньте с диванов и пойдем, пройдемся в шествии – никто не встанет и не пойдет. Говорят – ну, пускай вот ОНИ пойдут, а если у них получится, нам тоже перепадет. А если не получится, я вот он, дома сидел. Поэтому если такой товарищ сидит и жалуется, что ему чего-то не дают и он хочет уехать, пускай уезжает. Наше поколение… ведь мы жили по-разному. Кто-то выжил, потому что работал по 12-14 часов, а многие – потому что постоянно предавали и предавали общие интересы и за это их подкармливали. Когда подкормка кончилась, эти люди не могут найти себя, потому что они не научились работать, не научились производить. А когда человек не может производить и делать, начинается знакомая картина – давайте уедем, нам здесь ничего не дают. С чего вам должны давать помощь? Помощь – это помощь. Ты можешь попросить, чтобы тебе ее продлили, но требовать? Это мое мнение.
- Может быть, нужно постараться поменять мировоззрение?
- … Мне посчастливилось, судьба свела меня в Греции с прекрасной женщиной и предпринимателем Александрой Канелопулу. Она радела за Грецию и греческий народ, была меценатом. Но никогда не давала деньги просто так. Она говорила: «Я должна научить человека рыбачить, а не давать ему рыбу». Чтобы научить, тоже нужно потратить деньги. Так вот, рыбачить мы не научились, и охота пропала. Сейчас сидим и говорим: мы подадим в Европейский суд, вы нам обязаны. Если ты говоришь этому человеку: тебе никто не обязан, он делает вывод: значит ты с ними! Значит ты против нас! Вот мировоззрение какое. Его, конечно, нужно менять. Не жди, это напрасная надежда. Ты потратишь время, здоровье, ожидая пустоту. Не жди, делай что-то другое, не жди и получишь! Я знаю, что стал плохой, потому что говорю правду. Но нас не приглашали, нам сказали, что есть воз-мож-ность. Это разные вещи – приглашение и возможность. Возможность – это хочешь – приезжай, а не хочешь – не приезжай. А теперь: вы нам должны, говорят. Вот поезжайте в Россию или в Грузию и попробуйте там требовать. Но это риторика. Поскольку четкого ответа нет, сидишь и наблюдаешь ситуацию. Ждешь, когда придет момент, и когда ты сможешь что-то сделать.
Материал публикуется с разрешения редакции еженедельника «Мир и Омониа»
Перепечатка и цитирование материала разрешается только со ссылкой на газету
