«ЕХАЛ ГРЕКА ЧЕРЕЗ РЕКУ…»

Сорок тысяч рублей, все тысячными купюрами, ровненькой пачечкой были завернуты в целлофан, а затем перекочевали в кармашек, пришитый с внутренней стороны плавок.
«Ну, вот и все, - сказала подруга, застегнув на кармашке булавку и снимая очки. – Будь осторожней, и, вообще, никому не говори, что едешь в Грецию. – Не знаешь, что в поездах творится, сколько жулья?»
- Господи, - выдохнула я. – Они, что, в трусы ко мне полезут? А если твоя булавка расстегнется и мне в живот?
Честно заработанные, а частично одолженные друзьями деньги все же терять не хотелось и, махнув рукой, я согласилась везти их на своем теле до Новосибирска, где агентство «Интерперсонал» предлагал мне поехать в Грецию.
8 мая север Тюменской области еще ждал настоящей весны. Морозы уже отступили, во дворах осели двухметровые сугробы, но тундра еще спала, не прогретая солнцем. И лишь ближе к Сургуту снега становилось все меньше.
Почти десять лет я жила между Ямалом и Новосибирском, побывав почти в каждом городе и поселке самой большой в России области. Сначала, как газетчик, а потом, пережив дефолт, перечеркнувший на неопределенное время мои планы, как «челнок», коммивояжер, дистрибьютор – все в одном лице. В маленьком северном городке Муравленко оказалась моя дочь (журналист местной газеты), под Новосибирском уже старенькая мама, поэтому какое-то время меня эта работа устраивала, хотя всего два слова «сетевой маркетинг» давно уже вызывали у меня отвращение.
Держа в руках новенький с визой паспорт, слушаю прощальные советы директора агентства. Его слова про хорошую зарплату в Греции, выходные, 8-часовой рабочий день, лекарствоом капают прямо в мою израненную душу. Особенно о фруктах, которыми работодатели будут кормить нас каждый день.
- В Греции есть все. – с улыбкой ответил он на какой-то мой вопрос.
Деньги стремительно таяли: виза, услуги агентства, медицинская страховка, билеты туда и обратно. Услуги агентства обошлись недешево – 500 евро.
Июнь, пора отпусков, через три дня вылетать из Шереметьево в Афины, а плацкартных билетов до Москвы нет. Мой баланс трещал по швам. Заехала попрощаться в деревеньку под Тюменью к моей подруге Алле Кузнецовой. Человек она - неординарный. Серьезная проза и поэзия, феноменальная память и всю жизнь - гитара. В свое время сам Виктор Афанасьев давал ей рекомендацию в Союз писателей. У нее радость – местная власть обещала найти деньги на издание ее романа, который ( тот ) уже напечатан сокращенным вариантом в журнале. Десять лет она работала над романом, вернувшись на свою родину из Омска, где была секретарем писательской организации. Гонорары за 8 книг, изданных в советское время, «сгорели» в 1991 году. И пенсия теперь – всего 1,5 тыс рублей (50 евро!).

- Ты мне 10 евро вышли в конверте, да смотри в какой-нибудь бордель не попади вместо отеля…
- Кому я нужна старая, толстая тетка? Мне природа уже такого шанса не дает…

Так грустно пошутила я, простившись. А рядом с деревней проходит федеральная трасса и дальнобойщик Саша из города Вязники Владимирской области согласился подвезти меня до Екатеринбурга, где я все же надеялась купить билет. А проехали мы с ним почти две тысячи километров до самого Нижнего Новгорода (дай Бог ему здоровья!) через многие города и поселки российские, где рядом дворцы и лачуги. Наговорились о жизни и о политике, и обо всех катаклизмах, постигших нашу Родину.Москва встретила не по летнему прохладной погодой и дождем, и уже не верилось, что скоро я увижу древнюю солнечную Элладу.
В самолете, листая разговорник, я пыталась вспомнить, что же я знаю о Греции. Но усталость брала своё и на память приходили только боги из мифов или услышанная в детстве скороговорка: «Ехал грека через реку…»
С филологом из Ставрополя Ирой плывем на шикарном теплоходе «Блю стар» на остров, название которого, повторив, через пять минут забываем.
- Не переживай, - сказали выходить на четвертой остановке, вот и не проспи.
Далее, как нам сказали в агентстве в Афинах, работать в гостинице. А пока учим греческие слова и выражения. Свой остров Скинуссу, конечно, проплыли. Просидели ночь где-то на пирсе, а утром – назад. Работодатели встретили нас, как положено, с улыбками пожали руки. Ире – кудрявый, симпатичный мужчина лет под 40, а мне - деток, седой как лунь, но на вид крепенький, как перезрелый гриб-боровик.
Небольшая на 10 номеров гостиница, магазин, дом, дворик. Все это мне предстояло каждый день мыть, чистить, выметать, поливать, стирать, гладить. Выходных, естественно, нет. В месяц – 500 евро. Надо сказать, что эта работа, а пробыла я у деда 2,5 месяца не вымотала меня так, как месяц с небольшим на Липси. Это недалеко от известного Патмоса, где, если верить Библии, и писал свои откровения Иоанн Богослов.
Человек я - закаленный, к физической работе приучена с детства. Но первое ( 1 ) время мышцы болели. Грязное белье – вниз, чистое – в номера, вверх. Вверх – вниз, вверх – вниз, вверх – вниз, быстро загрузить стиральную машину, сушить гладить, день расписан по часам.
Мой работодатель Стратос ни на минуту не выпускает меня из поля зрения. Только на секунду зайду в свою комнату, как слышишь его голос: «Люнда!»
Почему-то простое имя Люда он не мог правильно произнести. С 8 утра до 9-10 вечера одно и то же, меняются только туристы. Два часа в день, в самую жару перерыв. Утомленный надзором дед идет отдыхать, а я иду к морю.
- Какие первые впечатления от Греции? – спрашивают друзья по телефону.

В трех часах езды отсюда – легендарный Патмос, но, увы, я – не турист, а просто дешевая рабочая сила, видно, на нем не побывать. Теперь я работаю в таверне 10-12 часов каждый день. Работа заканчивается в 1 час ночи. Мой новый работодатель – молодой парень Манолис. Вполне доброжелательный молодой человек, впрочем, как и вся его семья. У мамы свой бизнес – гостиница, отец что-то строит, а сам Манолис, похоже, родился поваром.

Неделю я прожила на подъеме, в свободное время наслаждаясь возможностью плавать в море и спать в двухместном номере, где был и холодильник, и телевизор. Через неделю начались проблемы с руками – порезы от острых ножей не заживали, средства для мытья посуды, хлорка – все это вызывало только раздражение. Половина суток на ногах, при этом недостаток движения – боль в позвоночнике, стала накапливаться усталость, а с ней и депрессия. Но, все же, чистя кастрюли и грили, я пыталась напевать. Но каждый вечер в голове крутились одни и те же строчки: «Мы трудную службу сегодня несем, вдали от России, вдали от России…»
То вдруг вспоминался Маркс с его теорией прибавочной стоимости и обжигала обида за свою перевернутую судьбу. Тогда мне хотелось повесить Чубайса, Кириенко и всех этих перестройщиков собственноручно на Красной площади!
Каждый вечер мой работодатель выдавал мне «паек» в фольге. В основном, картошка, да мясо.
- Слушай, Манолис, я столько «пататэса» за год в России не съедала, - уже возмущенно я как-то сказала ему.
- Да? – удивился он. – А что в России едят?
Сама, к сожалению, я привыкла ни просить, ни брать, поэтому иногда продукты покупала в магазине.
Моя мама, всю жизнь проработавшая, как она выражается, «в общественном питании», наверное, упала бы в обморок, глядя на ведра испорченных продуктов, часто хороших, идущих на корм свиньям.  Для нее и для других «детей войны» и сейчас выбросить на помойку кусок хлеба – грех.
Если первое ( 1 ) время я наслаждалась тем, что вне работы меня никто не дергал, потом недостаток общения, чтения стал просто невыносим.
Газет на почте нет, магазинов, где книги, тоже, ни одного русскоговорящего человека за месяц не встретила.
Когда подошло время расчета за работу, оказалось, что я не могу поехать на работу на другой остров, где есть банк, чтобы переслать деньги домой. Уехать совсем – тоже не просто, надо ждать замену. Я чувствовала себя купленной и проданной в рабство. Уезжаешь, значит, дам только половину заработанных денег и т.д. и т.п.
Доброжелательность сменилась недовольством, как же, «купленный раб» взбунтовался.
Я еще плохо знаю язык, но все-таки, по моему, сказала почти все правильно по-гречески.
- Манолис, а зачем вам столько церквей? Христос не там, он в сердце. Может, театра у вас нет и вы вместо него туда ходите?
Впрочем, я пообещала скоро приехать, но уже не одна, а с сестрой. Море меня, как Айвазовского, привораживало очень сильно. Может, пока рано делать какие-то выводы, но ясно одно: иммигрантам, особенно нелегалам, трудно во всем мире. Психология граждан не изменилась со времен Пифагора и эре рабства не видно конца.

– Море, - каждый раз отвечала я. Какое здесь море! Какая вода! Два часа в день я – турист. Успела и загореть и похудеть (к своему удовольствию). Фруктами дед не кормил, но питание было сносным. Тяжело было другое – на Скинуссе работало десятка два русских, были болгары, албанцы. Но общение было практически запрещено. Даже перекинуться словом у телефона-автомата было нельзя. С Ирой мы даже в перерыв не встречались (ее отпускали в другое время) и я оставляла ей записки под камнем на пляже. Ступеньки от моря вели прямо к дому и к ресторану ее хозяина и, иногда, видя, как она убирает столики, я махала рукой: «Эй, Зоя Космодемьянская, записка на месте!»
Дед, похоронивший несколько лет назад жену, не утратил, однако, интереса к противоположному полу. Его приставания заканчивались тем, что продержавшись три недели - месяц, женщины искали другую работу. Началась эта канитель и со мной.
«Что делать?» - размышляла я вечерами над ситуацией, к которой морально не была готова. Но все-таки дальше предложений мой работодатель не пошел и, услышав в очередной раз мое «охи», грустно спросил: «Что, в России секса нет?»
- Да, - ответила я почему-то с вызовом в голосе. – В России секса нет.
Было много грустного. Были смешные моменты в эти месяцы. Особого расизма не ощущала, но как укол в сердце, были слова проходящих мимо дома двух женщин; «Вон, русская сидит…» - «А… все они – дерьмо!»
В такие моменты я думала: «Господи, зачем и во имя чего советский народ спасал Европу от фашистов, потеряв больше 20 миллионов? Почему моя мать с 14 лет наравне со взрослыми во время войны надсаживалась на лесоповале и за 46 лет работы на советскую власть заработала пенсию в 70 евро, а ее единственная дочь, вынуждена искать любую работу, чтобы выжить и помочь получить образование детям?
Отдушиной были русские газеты, да два томика Б.Акунина, которые дал почитать на несколько дней строитель в Греции и ветврач из Минска Артур. Была возможность купить хорошую телефонную карту, чтобы поговорить с Россией. В конце-концов мой работодатель несколько смягчился, поняв, что мое настроение, а значит, и работоспособность повышаются, если хоть немного удается поговорить с кем-нибудь на русском языке или купить газету.
Гостиница у деда - не шикарная. В номерах только холодильник, да газовая горелка. Богатых туристов не было, чаевых как-то тоже, исключая двух сестер из Италии. Видимо, испытав ко мне профессиональное сочувствие, они на прощанье сунули мне в карман 30 евро. Одна из них – журналист на телевидении, вторая – преподаватель университета, сносно говорящая по-русски.
- Вы знаете, я читала в газете ( журнале ), что в России только пять процентов населения имеют вклады в банках, - с ужасом в голосе как-то сказала она.
Увы, не видела она нынешней российской провинции, где и в обычную стеклянную банку порой положить нечего.
Однажды я познакомилась с интересным человеком, журналистской из Шотландии – Сарой Геар.
- Знаешь, - сказала она просто, - у меня есть бутылка вина. Давай вечером встретимся. Я несколько месяцев жила в России. Пишу книгу о России, расскажешь что-нибудь.

Весь вечер мы проговорили за столиком кафетерия. Сара очень хорошо говорит по-русски, что было для меня открытием. Как я поняла, она работает на издателя, получая постраничные гонорары. За два года побывала в 26 странах. Получает, вроде как только командировочные, поэтому с собой у нее палатка, в случае перерасхода денег, спит не в гостинице, а на пляже.

Выпили мы бутылку очень хорошего вина, съели что-то сладкое на блюдечке и так не хотелось расставаться. Но утром ей уезжать, а мне приниматься за уборку номеров. Уже простившись, я спросила про Лох-Несское чудовище. Есть оно или нет?
- О, если бы не эта реклама, насколько меньше бы граждан знало, что есть такая маленькая страна Шотландия, - рассмеялась она, протянув визитку.
Мой работодатель – человек вспыльчивый, излишек кофе, сигарет и стрессы не проходят бесследно. До конца туристского сезона мне доработать не удалось – Стратоса увезли с инфарктом в больницу. Приехавший из Афин его брат с женой, честно со мной рассчитались со мной за все дни и расстались мы по-дружески.
Ире повезло меньше. Работая по 14 часов в день, испытывала ежедневно унижения в семье, где не очень здоровый микроклимат, она последний месяц оказалась без зарплаты. Работодатель ее просто «кинул», объявив, что деньги перечислены в агентство. Но она их так и не увидела. А качать права – напрасно. Их у нас просто нет.
Работа «меса» - нелегкое испытание. И все здесь зависит от привычек и характера работодателя. Защиты искать не у кого. Пока ты трудишься, как робот, - ничего, но у всех дома родные. Нужно звонить, многим перечислять деньги, а может и здоровье дать сбой. И, если ты решила уехать ближе к Афинам, где есть банки, газеты, аптеки, это может вылиться в проблему и не всегда агентства в Греции тебе помогут. Я с этим столкнулась, работая на красивом, но тоже маленьком Липси, когда ощутила себя не свободным человеком, а рабом, которого купили и продали на неопределенный срок.
12 часов пути до Лероса, еще немного и я на Липси. Какая красота вокруг! Сочная зелень садов, цветы и повсюду, в какую сторону ни повернись, - сине-белые купола церквей. Сколько же их здесь? Оказалось, что 42 больших и маленьких храма. Уже позже, забираясь с фотоинструментом  куда-нибудь повыше и гуляя узкими улочками, я по хорошему завидовала местным жителям, их спокойному и неторопливому бытью. Что за горькая доля российская с непрекращающимися второй век перестройками–перестрелками, переделом собственности и, как результат, миллионы преждевременных смертей?

Людмила Георгиева,
Липси