105 лет со дня рождения и 25 лет со дня смерти мецената Александра Иоласа.За два года до смерти от СПИДа всемирно известный коллекционер предметов искусства, в основном живописи и скульптуры, Александр Иолас, один из богатейших людей Греции, попал на скамью подсудимых. На нее Иоласа посадил один из «ночных бабочек» проспекта Сингру в Афинах , пользующего такой же мрачной славой, как и площадь Пигаль в Париже, с той только разницей, что на греческой площади можно найти исключительно мужскую продажную любовь. Александр Иолас обвинялся во многом: его называли наркоманом, контрабандистом, обвиняли и в том, что заразил своего очередного партнера по утехам страшным, неизлечимым СПИДом, который только-только появился в Греции и косил пока, в основном, «чад» из высшего общества.
20 июня 1987 года в одной из больниц Нью-Йорка умирал от СПИДА 79-летний греческий крез, коллекционер шедевров искусства Александр Иолас. Умирал он один, вдали от своей первой родины, египетской Александрии, где он уже, Бог весть, сколько десятилетий не бывал, вдали от своего любимого дома в Афинах, на улице Кондопефку в зеленом, уединенном районе Агиа Параскеви, превращенного им в самую настоящую галерею живописи, скульптуры и мелкой пластики.
За четыре месяца до него, 20 марта, от болезни желчного пузыря скончался знаменитый американский график, Энди Уорхол, скончался совсем молодым, в 58 лет. Это ему, Иоласу, Уорхол был обязан абсолютно всем на этом неблагодарном свете: славой, богатством, это он, Александр Иолас организовал, как первую, в пятидесятых годах, так и последнюю, в январе 1987 года, выставку Энди Уорхола.
Самую последнюю выставку в Милане едва-едва переживут как Иолас, так сам Уорхол. Великий график спустя два месяца скончается в больнице, и похороны состоятся на его родине в Питтсбурге, в узком семейном кругу, а меценат, Александр Иолас, в торжественный вечер вернисажа прямо с аэродрома окажется в миланской больнице, буквально сбитый с ног страшными болями.
Великий греческий коллекционер, истинный космополит планеты искусства, Александр Иолас, испустит дух в нью-йоркской больнице в полном забвении ровно через пять месяцев. В те же дни, на поминки великого американского графика Энди Уорхола придет более двух тысяч человек.
Нет пророка в своем отечестве! Собственно, почему кто-либо должен был стоять у смертного одра Александра Иоласа? Ведь человека с таким именем никогда не существовало! Был Константин Куцудис, александрийский грек, родившийся в Египте в начале века, в 1907 году. А Александром Иоласом его назвала одна богатая американка, как утверждают, внучка самого Теодора Рузвельта, на которой он чуть было по ошибке не женился.
Почему Александр Иолас? Потому что прекраснокудрый Иолас, согласно легенде, был виночерпием Александра Великого и, по версии одного из исторических справочников, возлюбленным императора. Легенда гласит также, что именно Иолас отравил Александра Великого, и что мать Александра, Олимпиада, считая Иоласа виновником смерти сына, сровняла с землей его могилу.
Итак, Константин Куцудис. Один из самых красивых, самых чувственных и самых до ломкости утонченных юношей Александрии Константина Кавафиса, города, где царил прекрасный «упадок», город свободной, мужской любви, истинная «столица» распадающейся на куски Британской империи, город искусств, поэзии, восточного танца.
«Александр Иолас родился не в то время, но в том самом городе», - писал о нем в журнале «Иконес» («Картины») журналист Димитрис Либеропулос, близко знавший практически всех звезд мира искусства 50-ых -70-ых годов ХХ века.
Трудно согласиться с ним: Куцудис-Иолас родился и в то время, и в том городе. Родись он в наше время, то его своеобразная частная жизнь, безусловно, не служила бы предметом обсуждения и осуждения. Это только в парламенте строго и всерьез обсуждается вопрос о браках между гомосeксуалистами, а, если включить телевизор, то создается впечатление, что общество уже давным давно привыкло и смирилось с «альтернативной ориентацией» своих членов, причем не единиц, а тысяч, десятков и сотен тысяч. (Более того: по выражению некоторых журналистов, именно «Сатана правит бал!» на греческом телевидении. И не только на телевидении.)
Если бы Иолас родился в наше время, то он изначально был бы лишен той болезненной, но такой необходимой для человека искусства утонченности, какую могла воспитать только Александрия, и только того времени. Александрия «Тысячи и одной ночи», современница Шахерезады.
Родился Александр Иолас в богатой и строгой нравами александрийской семье.
Вот что вспоминает один из его товарищей, также богатый александрийский грек, вынужденный доживать свои годы в Афинах, в нищете, так как, будучи настоящим детищем Александрии, «вложил» все свое огромное состояние в зыбкую «биржу» сeкса, богемной жизни и азартных игр. Константин Куцудис, по его словам, не отличался ни особым литературным, ни особым художественным, ни особым музыкальным талантом. Зато он тонко чувствовал и поэзию, и живопись, и музыку. У будущего гениального коллекционера и торговца искусством был гениальный вкус и гениальный нюх.
«Настоящий коллекционер, - любил говорить Иолас, - не прибегает ни к услугам искусствоведов, ни к услугам оценщиков. Единственным критерием является его собственный вкус, его интуиция».
И тем, и другим, Иолас обладал, в изобилии. Поэтому Александр Иолас никогда не приобретал и не занимался покупкой картин, которые ему не нравились.
Итак, ни поэтом, ни художником, ни музыкантом Иолас стать не мог. Однако, существовало искусство, объединяющее, пожалуй, сразу все три стихии космоса искусства: танец. Поэзия, пластика, лицедейство, звук в одном лице.
В 1925 году 17-лентний Костас Куцудис, сжимая в руке рекомендательное письмо александрийского поэта, бесконечно ценимого в Греции, Константина Кавафиса, появляется в Афинах. Его берут под свое крыло замечательные столичные поэты Костас Паламас и Ангелос Сикельянос, ему покровительствует великолепный композитор и музыкант Димитрис Митропулос.
Александрийского юношу Куцудиса приняли в греческой столице не только потому, что об этом просил Кавафис. Египетский грек был прекрасно образован, в совершенстве разговаривал на шести языках – греческом, арабском, английском, французском, итальянском и немецком, и, кроме (или свыше?) того был великолепно сложен и ангельски красив.
В Греции, вдали от осуждающих взоров своей семьи, Костас Куцудис становится танцором. Сначала он учится танцу в Афинах, затем в Берлине, танцует в Париже, становится премьером Зальцбургской Оперы в Австрии, в Гран Бале Маркиза де Куэвас, работает с Джорджем Баланчиным, танцует на сцене Метрополитен Оперы.
С труппой балета Маркиза де Куэвас Костас Куцудис, ставший между тем Александром Иоласом, объездит весь мир. В каждой стране, в каждом городе он первым делом посещает галереи, мастерские художников, скупает картины, создавая, таким образом, базу для своей будущей непревзойденной коллекции современного искусства.
Может быть, мир так никогда бы и не узнал Александра Иоласа, великого коллекционера предметов искусства с гениальным чутьем, а его имя скромно занимало бы строку в какой-нибудь энциклопедии балета – ведь ни Нижинским, ни Нуреевым, ни Барышниковым Костас Куцудис-Иолас так и не стал! – если бы не серьезная травма, заставившая его покинуть балетную сцену.
Повесив на крючок пуанты, Александр Иолас «оседает» в Нью-Йорке и открывает свою первую галерею современного искусства. За ней вскоре последуют галереи практически во всех крупных культурных центрах мира.
Он обладает не только безупречным вкусом и чутьем, но и исповедует и абсолютно безошибочную философию. Сколько осталось на свете «беспризорных» Веласкесов, Рубенсов, Леонардо да Винчи? А, если они и существуют, то кто, кроме таких денежных мешков, как Гети, могут позволить себе их приобрести?
И хитроумный и дальновидный грек решает создать новую плеяду «классических» художников и скульпторов. Создать, точно Пигмалион, своими собственными руками. «Я решил, что и менее богатые любители искусства должны иметь возможность приобретать дорогие картины, согласно своим возможностям, конечно,– объяснял Иолас. – Я приходил к какому-нибудь богатому американцу в дом, останавливался у пустой стены и говорил: «Сюда подойдет такой-то художник». А художник-то был пока никому неизвестным! Это я его открыл и считал достойным сделать его великим. Таким образом, богатый американец закладывал кирпичик своей художественной коллекции, а мой художник получал доллары и возможность продолжать работу».
Благодаря Александру Иоласу великими стали такие «столпы» современного искусства, как Джорджио де Кирико, уже упомянутый нами Энди Уорхол, сюрреалисты Рене Магрит и Макс Эрнст, Отто Волс и Жан Фотрие. Не говоря уже о греческих знаменитостях –Яннисе Царухисе, Алекосе Фасьяносе, скульпторе Такисе.
Ходят слухи, что Иолас целых семь лет держал около себя в Париже Янниса Царухиса, и тот писал своих знаменитых «морячков», которые вскоре наводнили многие музеи современного искусства мира и частные коллекции. Каждый «морячок», между тем, продавался за несколько сотен тысяч долларов!
(«Если собрать всех моряков, написанных Яннисом Царухисом, - шутил Аристотелис Онассис, - то я мог бы вполне снарядить весь свой флот!»)
Александр Иолас был в полном смысле меценатом. И не только по отношению к своим протеже – художникам. При участии Иоласа создавался и начал функционировать знаменитый Центр им. Жоржа Помпиду в Париже: Иолас был одним из десяти учредителей Центра, и его имя стоит в ряду наиболее щедрых донаторов. Он сделал неоценимые подарки многим галереям и музеям мира, в том числе Нью-йоркскому «Метрополитен Музею», Афинской Пинакотеке.
В 1965 году Иоласу приходит «счастливая» мысль перенести свою «базу» искусства на историческую родину, в Афины. Он покупает участок земли в семь тысяч квадратных метров в районе Агиа Параскеви, в восточной Аттике, засаженной фруктовыми деревьями и утопающей в по-деревенски необузданной зелени. В 1965 году Афины еще считались большой деревней, что же говорить о ее отдаленном, еще не освоенном застройками районе!
У Иоласа огромные планы: коллекционер приглашает молодого, но подающего надежды (а на «надежды» у Иоласа безошибочный нюх!) архитектора Димитриса Пикьониса, который строит для него виллу в 1250 кв. м, предназначаемую в будущем под Музей современного искусства. Перебравшись на виллу, декорировать которую помог Иоласу уже ставший всемирно знаменитым Яннис Царухис, коллекционер перевез туда многие свои бесценные сокровища, в том числе и многочисленные картины де Кирико, Уорхола, Пикассо.
Постепенно красивого и статного средних лет мужчину, с непривычными для «средневековой» Греции 60-ых годов манерами, стали часто встречать в сопровождении красавца шофера в центре Афин, в галереях, антикварных лавках, художественных ателье. (Впоследствии шофер Иоласа «осел» антикваром в Италии!). Богатый «американец» скупал предметы старины, антиквариат, все мало-мальски художественно ценное, и «тащил», точно в нору, на свою виллу в Агиа Параскеви, которую мечтал увидеть музеем «Александра Иоласа». Этого ему так никогда и не удалось. . .
В 1987 году в Нью-йоркской больнице умирал тяжело больной, 79-летний Адександр Иолас. Умирал совершенно один. Оставляя после себя целые «фолианты» истории современного искусства, вписанные его рукой в историю мирового искусства. В это время в Греции, которую он также мечтал видеть метрополией художеств, его, на чем свет стоит, поносила печать.
Нет пророка в своем отечестве! Но в случае с Александром Иоласом, дела обстояли еще хуже.
Знаменитая вилла, получившая со временем имя «Вилла Иоласа», но так никогда и не ставшая Музеем Современного искусства «Александра Иоласа», вот уже два с половиной десятилетия, как ветшает, разрушается, умирает. Перед тем, как быть отданной на волю ветра, дождей и пекла, она была разграблена, осквернена, унижена. Ее содержимое, ее бесценная коллекция была разворована, исчезли со стен де Кирико, Уорхол и Пикассо, невесть куда, перекочевала тяжелая, антикварная мебель, бронзовые старинные светильники, библиотека.
Оказавшийся в 2007 году на «изнасилованной» вилле Александра Иоласа журналист, обнаружил под ворохом гнилых листьев, устлавших раздробленный драгоценный паркет, старинный резной мраморный столик. Видимо, он оказался слишком тяжелым, чтобы «посетителям виллы» имело смысл тащить его с собой.
Нет пророка в своем отечестве! Однако, когда речь идет о таком «пророке», как Александр Иолас, можно с горечью воскликнуть: «Нет культуры в своем отечестве!»
Евгения Евстафиу
