Анонс: Закат эллинистической эпохи, Гибель Греко-Бактрийского царства, просуществовавшего сто пятьдесят лет на территории Средней Азии и Афганистана. Восстание Аристоника в Пергаме, активными участниками которого были наёмные солдаты. Период 135 – 132 гг. до н.э.
П Р О Л О Г
Толпа александрийцев, собравшаяся перед Мусейоном*, наблюдала, как астиномы царя Птолемея* изгоняли из этого огромного здания юношей. Молодёжь, обучавшаяся здесь со всего греческого мира, покидала этот храм науки, по-разному перенося изгнание. С узлами и дорожными сумками в руках, из которых торчали папирусные свитки-книги, они шли среди расступившейся перед ними толпы горожан, кто мрачно оглядывая толпу, а кто весело и насмешливо перекликаясь с друзьями, словно происходящее нисколько не поколебало их состояния.
- Смотри, Демад!- воскликнул дородный горожанин, почёсывая свою лысеющую голову.- Эти дурни идут так, словно совершили что - то великое, и их за это чествуют.
- А великое часто с этого и начинается,- отвечал ему сосед, подымая руку в знак сочувствия идущим.
- А за что их изгоняют?- встрял в разговор подошедший моряк.
- Вся Александрия* гудит, а ты не знаешь?- удивился Демад.
- Клянусь Изидой*! Я только что прибыл с Кипра.
- Вчера вечером во время торжественного шествия римских послов к царю Птолемею вся наша учёная молодёжь, стоявшая на ступеньках храма Сараписа, внезапно расступилась и вытолкнула перед собой двух ослов, наряженных в римские тоги с пурпурной каймой.
- И что? Римские сенаторы обрадовались, увидев своих? - расхохотался моряк.
- Вот видишь, и ты туда же, - улыбнулся Демад и крикнул в толпу молодёжи,- Сократ! Фессалиец! Я с тобой!
- Мы с вами!- поддержали окружавшие его александрийцы.
Чернокудрый юноша, блеснув глазами, улыбаясь, подняв в приветствии руку, крикнул:
- Спасибо, друзья!
Его в это время догнал старый учёный и, протянув свиток, сказал:
- Да хранят тебя боги, Сократ! Это тебе на память, как лучшему моему ученику. Жаль, что прервалась учёба. Но ты уже и сам можешь иметь учеников.
- А я учитель?- спросил его с усмешкой изысканно одетый юноша, вещи которого нёс раб.
- Ах, Сострат, если бы не твоя выходка с ослами, вы бы продолжили учёбу,- сокрушённо ответил старец.
Т О Х А Р Ы
Фаланга*, послушная звукам флейты, пошла скорым шагом, чтобы быстрее сблизиться с врагом. Справа от фаланги, подымая клубы пыли, шла бактрийская конница, возглавляемая царевичем Мегаклом, которого окружали этеры из греческой и бактрийской знати. Cлева фалангу прикрывала легкая конница согдов. Сократу, находившемуся в первом ряду наступавшей фаланги, было хорошо видно огромную массу стоявшей на месте вражеской конницы тохаров. Его левая рука, державшая щит, как всегда перед боем начала подрагивать, и он, оглянувшись на свой лох*, состоявший из полутора сотен опытных, испытанных в боях наёмников из Греции, отдал команду: - По щитам! - и первым ударил древком длинного копья-сарисы о щит. В такт спешного шага сначала его поддержал собственный лох, а затем и вся фаланга. Над равниной разнёсся сильный грохот, и фалангиты закричали:
- А-ля-ля!
Это был и боевой клич греков, и призыв к богу войны Аресу, поддержать их в бою. Ксенократ из Аргоса, спешивший слева от Сократа, перекрывая грохот, прокричал: - Лохагос, ставлю кувшин вина, что кочевники не примут боя.
Сократ кивком головы показал, что принял пари. Дело было не в выигрыше. Ему очень нравился этот разговорчивый и бесхитростный здоровяк, с которым они вместе нанялись в Смирне на службу в далёкой Бактрии шесть лет назад. Он внимательней взглянул на массу врагов. Было видно, как вперёд выехал на вороном коне вражеский военачальник, держа в правой руке длинное копьё с развевающимися на ветру конскими хвостами, и призывно взмахнул им в сторону фаланги. В ту же минуту вся конная масса врагов взяла с места в карьер и понеслась на них, натягивая луки.
-Не испугались, - прокричал огорченный Ксенократ. Конная лава степняков, приблизившись, брызнула стрелами. Раздался стук и скрежет от их ударов. Несколько фалангитов вскрикнули от боли - стрелы пробивали щиты и латы. До того, как фаланга столкнулась с конными врагами, тохары выпустили ещё два залпа стрел, после которых на поле боя остались лежать несколько десятков тяжелых пехотинцев. Перед самым столкновением с врагом Сократ взглянул влево на друга, но на его месте находился воин из второй шеренги. - Ранен или убит? - промелькнуло в голове у Сократа. Он крепче сжал ясеневое древко сарисы и сильным ударом сбил с мохнатого небольшого коня визжавшего с пеной у
рта кочевника, замахнувшегося на него коротким копьём. Такая же участь постигла и других всадников, атаковавших фалангу. Их достали копья-сарисы первых шести шеренг фалангитов, которыми ощетинилась фаланга. Тяжёлые пехотинцы резкими короткими ударами, из-за тесноты строя, сбивали своими сарисами, острия которых были похожи на кинжалы, вражеских конников, неосмотрительно пытавшихся проникнуть сквозь плотный строй. Фаланга, словно огромный железный ёж, продолжала своё движение вперед, хотя ход её замедлился. Мешали тела павших врагов и их лошадей, многие из которых бились ещё в агонии. Сократ на мгновенье глянул по сторонам и, увидев, что линия строя в ходе боя изогнулась, крикнул своим пехотинцам:
- Не нарушать строй! Держать линию! Несмотря на шум сраженья, фалангиты подравнялись, продолжая теснить врага. Строй для них был священен.
Видя тщетность своих усилий, прорвать линию тяжёлой пехоты, тохары стали уходить от наступавшего противника и вскоре были на безопасном расстоянии. Флейты по команде стратига Менандра умолкли, и фаланга остановилась. По построению пехотинцев перекатываясь, пронеслись слова приказа начальника: - Выровнять линию! Оправиться! Стоять вольно! Пехотинцы сарисофоры подняли вверх свои длинные копья и опустили выпуклые щиты, державшиеся на кожаных ремнях, на пыльную землю, прислонив их к своим бедрам. Сократ почувствовал сильную жажду и достал из-за перевязи небольшую тряпицу, в которой была завёрнута влажная губка. Он вытер ею пересохшие губы, а затем, сняв глухой шлем, вытер вспотевший лоб. Не смотря на то, что была середина осени, в Согдиане было довольно жарко. Воины, приводя себя в порядок, делились впечатлениями о скоротечном бое и гадали, что происходит на флангах их армии. Из-за клубов пыли, поднятой огромной массой конницы, как своей, так и вражеской, всё поле боя было скрыто от обозрения. Постепенно слабый ветер, дувший в сторону тохаров, очистил горизонт, и фалангиты не увидели никого, кроме одиноких всадников, направлявшихся в их сторону. Это были их кавалеристы, получившие ранения во время преследования врага. Над фалангой пронеслись радостные крики воинов, удовлетворенных ходом сражения.
-Отличный бой мы провели! - воскликнул один из молодых воинов, стоявший за спиной Сократа. На что ему возразил опытный ветеран, старейший воин в лохе, Ламах:
- Это не бой, это стычка. Эти узкоглазые навалились на нас, думали взять налетом. Но как только почувствовали нашу непробиваемость и силу, то, можно сказать, почти сразу ушли.
- Так ведь, лохаг? - Ты не заметил, что с Ксенократом?- не отвечая на вопрос, спросил его Сократ. - Стрела попала ему в плечо, но он не упал, а развернулся боком, чтобы пропустить движущиеся ряды,- ответил ветеран. Фаланга стояла на месте уже более часа, когда стратиг* Менандр вызвал в тыл отряда на совещание младших стратигов и лохагов. Собрав своих командиров в тылу фаланги, опытный старый вожак наёмников держал с ними совет. Дело было не в том, что Менандр боялся ответственности, лично принимать решения, но так уже повелось среди греческих наёмников, что важнейшие решения, если позволяли обстоятельства, обсуждались сообща с младшими командирами. Вот уже несколько столетий должности командиров наёмников были выборными, и эта военная демократия, уходившая корнями в глубочайшую древность, признавалась и нанимателями. И, хотя большая часть фаланги состояла из бактрийцев и метисов от браков греков с местными жителями Греко-бактрийского царства*, авторитет профессиональных наёмников оставался непререкаемым. Им платили золотом, которого было в достатке у царей этой страны, владевших огромными территориями. Чтобы попасть на службу к царям этой далёкой страны, наёмникам приходилось проделывать путь длиной в полгода, а иногда и более. И они оправдывали не только свою высокую оплату, но и свою славу профессиональных тяжёлых пехотинцев задолго до эпохи Александра Македонского, ставшую легендарной после похода персидского царя Дария против задунайских скифов. Из неудачного для персов скифского похода от огромного войска Дария уцелела лишь небольшая часть царской гвардии, так называемых бессмертных, и большая часть греков тяжёлых пехотинцев, которые отбили атаки бесстрашных скифов. Менандр, собрав командиров в небольшой кружок, изложил им обстановку в нескольких солдатских коротких фразах:
-Вся конница с царевичем Мегаклом погнала тохаров. Вестей от него нет. Время идет. Давайте свои соображения.
Начал как обычно самый младший из лохагов Никий из Коса. Затем высказались и другие командиры. Мнения разделились. Одни предлагали двигаться по следам конницы, вторые - стоять на месте, третьи - двигаться к Эсхате*. Окончательное решение принадлежало Менандру . Поскольку, за столь продолжительное время от кавалерии Мегакла не было никаких известий, он, к неудовольствию меньшей части, состоявшей из молодых командиров, приказал фаланге следовать под защиту городских стен. Сократ вернулся на свое место в строю и сообщил своему лоху о решении командира фаланги. Вскоре прозвучал сигнал, и фаланга, совершив полный оборот, двинулась к городу. Многие из пехотинцев, особенно молодёжь, были недовольны уходом с поля боя. Они рассчитывали на богатые трофеи, так как на телах павших врагов были найдены золотые украшения и несколько гривен, служившие, по - видимому, знаками отличия. Сократ успокаивал ворчавших солдат своего отряда, призывая к молчанию в строю. Когда до города оставалось не более двадцати минут марша, их догнала собственная конница, вернее её остатки, с царевичем Мегаклом, который из-за ранения еле держался в седле. Поддерживаемый с двух сторон этерами*, Мегакл похвалил стратига Менандра за своевременный отход пехоты и приказал остановиться, чтобы отбить наступающего врага. Фаланга совершила полный оборот навстречу к врагу, и воины увидели вдали вздымающиеся клубы пыли. По ним, было видно, что конница тохаров наступала широким фронтом, и этот фронт заходил далеко за правое крыло греко-бактрийцев, на котором встали остатки конницы, спасшиеся от разгрома с царевичем Мегаклом.
Греческие всадники держались теперь насторожено и без былой самоуверенности. Они сжимали в руках свои длинные пики-сарисы, которые были грозным оружием в ближнем бою, но теперь уйдя от стрел кочевников, они понимали, что на месте им не устоять. Увлеченные Мегаклом в преследование отступавшей конницы врага, они попали в западню, приготовленную им тохарами, где на большом расстоянии от фаланги на них напали превосходящие в несколько раз враги. Этеры смогли пробиться сквозь гущу вражеских всадников, поражая своими пиками врагов, но понесли большие потери. Они оказались в тылу у противника и были отрезаны от своих огромными массами степняков, которые стремились засыпать их стрелами, не вступая в ближний бой. Им пришлось, прорываться к своим войскам под убийственным градом стрел. Назад их вернулось меньше четверти. Согдийская конница, устремившаяся в атаку вслед за этерами, не вернулась вообще, и, о её судьбе было неизвестно. Фаланга стояла на месте как вкопанная, упираясь левым незащищённым крылом в редкий лесок на левом низком берегу реки Яксарт, на правом крыле приготовились к убийственной для них атаке конные этеры. Командовавший ими теперь стратиг Клеоним, не дожидаясь, когда враги окажутся на расстоянии выстрела, атаковал их и пробил брешь в массах тохарской конницы. Фалангистам снова пришлось испытать губительный дождь вражеских стрел.
Вновь зазвучали флейты в тылу, и пехота, призывая дружным криком бога Ареса, медленно пошла в атаку, оставляя позади себя на пыльной земле убитых и раненых. Тохары отступили, и фаланга, развернувшись быстрым маршем, устремилась к городу. И так повторилось несколько раз.
Сократ, как и остальные фалангисты, уже изнемогал от усталости, когда до стен города осталось около ста шагов. За время, что пехота, маневрируя, отступала, в городе подготовились к встрече врага.
На увлекшихся успешными атаками тохаров со стен и башен города обрушились каменные ядра и стрелы из катапульт, баллист и онагров. Снаряды из машин образовали бреши в наступающей лаве кочевников и остановили их. Была уже поздняя ночь, когда Сократ поднялся на крепостную стену. То, что он увидел сверху, повергло его в растерянность. Насколько глаза охватывали ночную панораму, вокруг города в безлунной ночи горели костры. - Великие боги, вся Азия, что ли пришла против нас?! - воскликнул он. Воин, стоявший на страже неподалеку, усмехнулся и сказал: - А ты лохаг думал, что мы, в дневном сражении их всех истребили. Нужно было оставлять город сразу после того, как узкоглазые взяли и уничтожили Исхару. - Да что ты говоришь! Оставить тохарам город основанный Александром Великим и эту прекрасную богатую долину! - с возмущением воскликнул Сократ.
-Александр основал более двадцати городов, дав им своё имя, так что одним больше - одним меньше, а вот, если бы мы оставили Александрию Эсхату, то может, спаслись бы,- ответил стражник.
-Они все всадники мы бы от них далеко не ушли, - возразил ему лохаг.
- А скажи мне, Сократ, как получилось, что степняки осмелились напасть на Бактрию? Ты же знаешь, что я всего два месяца назад прибыл на службу сюда из Греции.
- Видишь ли, Трифон, до нашего царя Диодота правили Бактрией, Гелиокл и Платон, бывшие соправителями своего отца Евкратида. Жестокие были они правители. Убили своего отца и многих из его верных этеров*. Вот тогда и начались междоусобицы в стране. Диодот, бывший стратигом Согда, сумел привлечь на свою сторону греческих наёмников и с помощью согдийцев с бактрийцами, неприемлющих отцеубийц, одолел сначала выродка Гелиокла, затем с помощью стратигов Индии разгромил Платона. Стратиги Индии после разгрома братьев стали независимыми правителями в своих провинциях. Диодот укрепился в Бактрии и Согде, и долго не принимал титула царя и не чеканил своей монеты, пользуясь деньгами своих предшественников. И надо же было такому случиться! Как только он объявил себя царём Бактрии, как на северных границах Согда появились разные кочевники, а среди них и тохары. Они видимо были осведомлены о событиях в нашей стране и решили воспользоваться удобным моментом для внезапного нападения.
- Спасибо, лохаг! С помощью богов быть, может, отобьёмся от этой саранчи! - вздохнул стражник.
- Непременно отобьёмся. Ты как после сражения Трифон, не пострадал в бою?
- Спасибо богам и верному щиту, я в нём принёс шесть стрел.
А как твой друг Ксенократ?
-Отлёживается. Стрела пробила ему щит и кожаный наплечник, как бы сшила вместе. Немного зацепила кость, но не раздробила, - ответил Сократ и пошёл дальше по стене, совершая обход ночной стражи.
В середине дня, когда он отдыхал после ночного дежурства, его позвали на военный совет в цитадель. Перед собравшимися командирами речь держал стратиг Менандр, он сказал, что царевич Мегакл потерял много крови и находится в тяжёлом состоянии, и поэтому командование переходит к нему. Поскольку враги очень многочисленны, а греки потеряли почти всю свою конницу, придется избегать сражений, прибегая лишь к вылазкам небольшими отрядами. Свою речь он закончил словами, что поскольку с ними здесь царевич, то царь Диодот незамедлительно пришлёт помощь. В конце совещания все оживились, когда один из этеров пришел с сообщением, что в город только что пробилась сквозь вражеские заслоны небольшая группа согдийской конницы, считавшаяся погибшей полностью.
Менандр, отпустив всех командиров, приказал Сократу остаться.
-Хочу поручить тебе ответственное задание, - сказал стратиг, теребя свою короткую, холеную бороду, - на свой выбор возьми три десятка отчаянных молодцов из своих наёмников, и завтра ночью совершите вылазку на другой берег Яксарта*. Сам понимаешь, что нужны самые крепкие парни. Течение реки у Эсхаты сильное, и ребятам придется поднапрячься. На том берегу, появились какие - то новые орды кочевников. Надо выяснить, кто они и сколько их. Нам нужен пленник! Лучше несколько! Погода для разведки выдалась хорошая. Вечером начался небольшой дождь, и Сократ со своими воинами погрузились в большую лодку. Их провожал сам стратиг, который напутствовал их словами:
-Да хранит и помогает вам богиня Афина*! Непременно захватите кого - нибудь из врагов, это ваша самая главная задача.
Хорошо будет, если сумеете пленить кого- нибудь из вождей или старейшин тохаров, думаю, что это какие - то из их отставших орд. Обещаю, щедро вас всех наградить в случае успеха.
Воины гребли изо всех сил, бурное течение реки быстро сносило лодку, почти до отказа заполненную людьми. Сократ с напряжением удерживал кормовое весло, правя к противоположному берегу. Причалили в камышах, промокнув от дождя и пота насквозь. Лодку подтянули ближе к твердому берегу и укрылись до рассвета, чтобы можно было осмотреться. Ночь тянулась утомительно долго. Под утро стало холодать. Наёмники скорчились под своими щитами, спасаясь от монотонного дождя. Сократ с одним из воинов прополз дальше от берега шагов на сто, и здесь они услышали негромкое ржание лошадей.
-Слышал, лохаг, там ржут кони,- клацая зубами от холода, прошептал напарник.
-Тише, Леонид, ты лязгом своих зубов выдашь нас,- ответил Сократ. В поиск идти было не нужно, они, по всей видимости, вышли прямо на противников.
Когда стало светать, они огляделись. Сквозь продолжавшего моросить сетку дождя, немного правее места высадки стояла большая юрта. Вокруг нее бродили и стояли стреноженные кони, тихо и мелодично позвякивая удилами. Для них такая погода была благодатной, так как их не тревожили оводы, бич этих мест. В отдалении от большой юрты, стояли другие, поменьше. Около одной из них прохаживался, поеживаясь колченогий, как и большинство кочевников, стражник. Все тридцать воинов Сократа, затаившись в камышах, приготовились к броску. Он отправил двоих наемников тихо убрать караульного. Они, взяв с собой только кинжалы, уползли. Лохаг, стоя на коленях, пристально вглядывался в утренние сумерки и чутко прислушивался к звукам.
Прошло некоторое время, пока раздался условный крик совы. Сократ вскочил с колен и приглушенно произнес:
- Отец Геракл* с нами. За мной, ребята!
Воины понеслись как ветер вслед за командиром. Два десятка веером рассыпались вокруг шатра из белого войлока, отрезая его, таким образом, от других юрт, остальные ворвались вовнутрь. Сократ щитом оттолкнул кинувшуюся ему навстречу старуху и сквозь прорези своего глухого коринфского шлема моментально оглядел шатер. Посреди в большой жаровне рдели угли, как будто их только что поворошили. По обеим сторонам у стен, напротив входа, стояли по два высоких светильника, дававших немного света. На стенах мерцало развешанное оружие. Напротив Сократа, на лежанке из мехов лежали мужчина и женщина. Женщина проснулась первой. Она сначала с изумлением, а потом с ужасом смотрела на неизвестно откуда - то взявшихся чужих воинов, которые словно остолбенев, разглядывали обнаженную красавицу степнячку. Наконец, женщина, дико закричав, одной рукой прикрыла большие упругие по - козьи торчащие в разные стороны груди, а другой потянулась к спящему мужчине, ища защиты. Тохар открыл глаза и схватил рядом лежавший меч, но было поздно. Широкие с кинжальными наконечниками копья наемников придавили его к полу, впиваясь в тело. Красавица, дрожа и жалобно причитая, обхватила голову своего любимого, говоря ему что - то, непонятное грекам. Он ей резко ответил, и ладонью откинул меч. Молодая женщина взяла одно из покрывал и накинула на себя. Леонид, быстро связав врага сыромятными ремнями, оставив ему свободными только ноги, вытолкал его из шатра и поволок к лодке. Женщина, хотя её никто не понуждал, побежала следом. Сократ последним прыгнул в лодку, когда вода покрывала его поножи. К берегу стремительно бежали, завывая тохары. Лодка стремительно понеслась в обратную сторону. Пленники лежали на мокром днище и мешали гребцам. Наемники были почти на середине реки, когда первые стрелы заплескали по воде, а несколько из них впились в борт суденышка и выставленные греками щиты. Так как половина воинов, перестала грести, вынужденная прикрывать товарищей от стрел, лодку стало сносить сильным течением ниже города. Привлеченные криками своих собратьев с противоположного берега тохары, осаждавшие Эсхату, бросились из своего лагеря к предполагаемому месту высадки. - Ну, теперь держись!- воскликнул Леонид, сидевший на носу, увидев новую опасность.
- А так шло всё гладко! - cказал натужно гребя молодой Клеоним. Услышав родные ему завывания и встревоженные фрaзы греков, пленный тохар попытался поднять голову и посмотреть, что происходит, но Клеоним ударом кулака опрокинул его на дно лодки. Очнувшись, тот пристально смотрел на молодого, мощного воина, продолжавшего невозмутимо грести, пока тот не обратил на него свой взгляд. И тогда вождь что - то грозно сказал ему на своем языке.
-Да ты никак угрожаешь мне,- улыбнулся Клеоним,- жаль, что я не понимаю твоего варварского языка. Ну, ничего, в городе у нас есть толмачи, прибудем, переведут. Лодка пристала шагов на триста ниже города. Выставив копья и прикрывшись щитами, наемники медленно отступали в сторону городских стен. Непрерывно стреляя из луков, на них надвигалась беспорядочной толпой масса тохаров. Конные и пешие враги шли вперемежку. Но не дремал и стратиг Менандр. Из города навстречу маленькому отряду Сократа устремилось два лоха пехоты, а с крепостных стен открыли стрельбу по наступавшим кочевникам метательные машины. Стратиг тепло встретил отряд лохага. Увидев их добычу, он восхитился и, называя знакомых воинов по именам, обещал сегодня же выдать вознаграждение. Знатных пленников он приказал доставить во дворец, а сам, обняв Сократа и похлопав по плечу, принялся расспрашивать его о вылазке в стан противника. Выслушав лохага по дороге, он похвалил его действия. - Да чего там, Менандр, нам просто повезло, что мы наткнулись на шатер, кого - то из вождей кочевников,- сказал он, приятно польщенный словами обычно скупого и сдержанного на похвалу стратига.
-Не скажи, Сократ, везет, как правило, смелым и умным людям. Ты правильно отобрал себе людей для этого предприятия. Вот это и есть настоящий профессионализм. Как ты думаешь, этот вождь важная персона у скифов?
- Судя по шатру, да. Он был белого цвета, и убранство внутри говорило об этом. Но нужно отметить, что караульные у них несут службу довольно небрежно, подытожил он. - Ты как, пойдешь отдыхать, или тебе интересно будет присутствовать при разговоре с пленниками?
- Если можно, то я поприсутствую, любопытно не только мне, но и моим людям, - ответил лохаг.
Допрашивали пленных в одном из малых залов дворца, где находился раненый Мегакл, который, не смотря на свою слабость после большой потери крови и протесты врача, хотел лично послушать знатных тохаров. Все находившиеся во дворце люди, пришли взглянуть на пару знатных кочевников, о которых в последнее время только и говорили, но не видели, ни разу. Заглянула туда и жена Мегакла Хариклия, молодая и властная женщина, которую за её красоту и крутой нрав греки Бактрии сравнивали с матерью Александра Великого Олимпиадой. Увидев, что пленница кутается в покрывало и у нее нет другой одежды, она увела её с собой в геникей* и предложила одно из своих платьев. Царица была в восхищении от сложения пленницы, особенно её, поразили красивые длинные ноги степнячки, она слышала, что все женщины кочевников, как и мужчины кривоноги из - за постоянной езды верхом. Но разговора у женщин не получилось, так как языком жестов особенно не поговоришь. Единственное, что им удалось узнать друг о друге, были имена . Царевна положила руку себе на грудь и назвала своё имя . Догадливая красавица произнесла своё - Кама .Одевшись в одно из платьев Хариклии , степная красавица поблагодарила её, слегка поклонившись, и, приложив руку к сердцу, одарила такой лучезарной улыбкой, показав при этом жемчужные зубы, что царица от радости рассмеялась. Настоящая красота, как и величие, всегда вызывают у людей восхищение. Она приказала принести служанкам большое зеркало из полированной бронзы и тохарка, щуря свои чуть роскосые глаза, разглядела себя в полный рост. В комнату в это время вбежал малыш, который бросился к царевне и обнял её ноги.
- Вот и наш маленький Патрокл проснулся,- сказала Хариклия, целуя его, - посмотри сынок, это царица амазонок. Мальчик с любопытством посмотрел на молодую женщину и спросил:
- А как её зовут? Ипполита? Но здесь их прервали, так как уже пришёл во дворец согдиец, побывавший несколько лет в плену у тохаров и знавший их язык, а Мегаклу не терпелось начать допрашивать пленников. Он лежал на ложе, его красивое, бледное, от большой потери крови, лицо часто искажала гримаса боли. Рядом стоял его врач Асандр, теребя свою щегольскую бородку, которой он очень гордился, так как её иссиня, черные волосы прорезали две совершенно седые пряди. Зная его слабость, при дворе все время злословили по её адресу, говоря, что он как баба выщипывает из седых прядей черные волоски. Согдиец толмач стоял в сторонке, ожидая начала допроса, и разглядывал пленника, стоявшего с гордо поднятой головой, и прислушивался к разговорам военачальников и этеров царевича. Наконец появилась тохарская княжна в платье царевны. - Да она красавица!- не выдержав, воскликнул Асандр. Все, зная его пристрастие к красивым женщинам, рассмеялись, а Мегакл, болезненно усмехнувшись, сказал:
-Ну вот, в бою не был, а стрелою, хотя и Эрота, ранен.
-Воистину так, царевич! Думаю, такой прекрасной степнячки никто никогда не видел. Такими, наверное, были амазонки,- ответил врач, не отрывая своего восхищенного взгляда от молодой женщины.
-Асандр, да не гляди с таким жаром на эту степнячку, а то она забеременеет! - воскликнул этер Полинник. Зал наполнился хохотом мужчин, все смеющиеся смотрели на смущенного врача. Рассмеялся и царевич, болезненно кривя рот, и поддержал своего любимца этера:
- Да нет, Полинник, он просто с уважением смотрел на её большую грудь, ведь это его слабость.
Новый взрыв смеха потряс своды зала, и Асандр, вынужденно присоединился к смеющимся этерам. Пленник, словно поняв, что близко стоящий к нему согдиец переводчик, обратился к нему на своём языке. Толмач, только отсмеявшийся вместе со всеми, хотел, было, ему ответить, но его остановил Менандр.
-Погоди, Ремиз! Вопросы здесь задаёт царевич Мегакл. Варвар может утолить своё любопытство после того, как ответит на наши.
Переводчик кивнул в знак послушания и посмотрел на царевича. Тот, устроился поудобнее на ложе, и спросил:
-Пусть скажет, кто он такой?
Согдиец перевел. Пленник слушал, не глядя на него, подчёркивая его незначимость. Уставившись с вызовом на царевича, он стал говорить, его жена, прижавшаяся к нему после первых взрывов хохота, с испугом посмотрела на него. Переводчик молчал. - В чём дело, Ремиз, он говорит на непонятном тебе языке?- спросил царевич.
-Нет великий! Но он произнес такую брань в наш адрес, что я в смущении.
- Вот как, а может ты плохо понял тохара?
- Да нет, первое, что я узнал из их языка, когда попал к ним в плен, была именно ругань. Но у этого вождя она какая - то отборнейшая. - Принесите сюда колодки и закуйте в них варвара,- распорядился Мегакл.
- Мало того, что они без всякого повода напали на нашу страну и разграбили область верхнего Яксарта, так ещё этот степняк чем - то недоволен и смеет нас поносить. В железо его и бичевать, а там посмотрим, что дальше, - разбушевался царевич.
Асандр подошёл к нему и предупредительно положил руку ему на плечо. Мегакл умолк и кивнул врачу. Oказавшись в кандалах, тохар не утратил своей величавости и также гордо и даже с пренебрежением смотрел на происходящее. На повторный вопрос Ремиза он стал отвечать, поняв, по - видимому, что с ним не намерены шутить. Он был средним сыном главного вождя или царя тохаров Каниши. Звали его Манши, и он предводительствовал одним из самых больших племен, доставшихся ему после женитьбы на прекрасной Каме . Принцесса Кама была дочерью вождя одного из племен Тарима*, которые считавшие своей родиной Согдиану, которую покинули около десяти поколений тому назад. Сейчас они вернулись, чтобы вместе с тохарами освободить свою родину от юнанов-греков. Он угрожал осажденным, что дни их сочтены, и скоро должны подойти орды других кочевников, из - за Яксарта и греки вынуждены будут сдаться. Вот тогда он отомстит им всем. Манши обещал в будущем, с живого содрать шкуру с воина, ударившего его в лодке, а всех присутствующих здесь превратить в рабов, за то, что они смеялись над ним и его женой.
- Каков вам этот наглый варвар? - сказал Мегакл окружающим, выслушав переводчика.
- Он уверен, что они смогут взять город. Спроси Ремиз, а чем они собираются пробить крепостные стены, уж не своими ли бараньими лбами?
- Тохары не будут лезть на стены. Мы дети степей и нам это ни к чему. Мы подождём, пока вы сами не выйдете за ворота сразиться, а если не выйдете, то подохнете с голоду. Наши орды будут стоять под стенами хоть пять лет, и эта страна будет наша,- ответил Манши. - Но тогда зачем вы убиваете мирных жителей, если хотите сделать Согдиану своей?
- Все, кто нам окажет сопротивление, будут уничтожены, а их жилища сровняют с землёй. Мы уже разрушили вашу Исхару, и, хотя её жители укрылись в горах, наши воины доберутся до них и тогда горе им, да и вам тоже!- заносчиво ответил Манши и резко взмахнул рукой, громыхнув цепями, показав неприличный жест, понятный во всём мире, за что тут же был сбит на пол ударом тупого конца копья одного из стражников. Перевод на греческий, он уже слышал лежа на полу прижатый к нему наконечниками копий. Рассерженный Мегакл тут же приказал поместить пленников в дворцовую тюрьму каждого в отдельности и бдительно за ними следить. После того, как пленников увели, успокоившийся немного Мегакл, обратился к Ремизу:
- Эти кочевники, что действительно родом отсюда?
- Тохары Манши - чужие люди для Согда. Но вот люди из племен, первыми появившимися из - за Яксарта, как и племя подвластное Каме, говорят на языке, похожем на согдийский. Когда я общался с ними, они утверждали, что здесь находится родина их предков. И потом они не такие дикие, как тохары. А сама Кама происходит из известного рода Кушан, у которых были владения на Алтае и в Семиречье.
"Согдиана - огромная страна, лежащая за Оксом. По ней протекает и другая огромная река Яксарт, за которой кочуют номады саки. Главный город согдов - прекрасная утопающая в зелени рощ Мараканда, расположенная в долине реки Политимета. Народ, родственный персам, но более дружелюбный и очень гостеприимный. Здесь живут и потомки воинов Александра Великого в городах Александрия Эсхата*, Исхара* и Фермея*. Согдиана, одна из провинций Бактрийского царства, богата, золотом, серебром и драгоценными камнями. Богатые урожаи отличной пшеницы. Развита ирригация. Славится своей изысканной кухней и огромными дынями, которые выращиваются в пустыне.
Продолжение следует...
Об авторе
Кесмеджи Панаёт Алексе
евич
Писатель.
Автор книг: «Греки Крыма», «Митридат Евпатор». Трагедия «Цена предательства». Статьи и рассказы в различных периодических изданиях.
В соавторстве с сыновьями издал книги: «Княжество Феодоро» «История княжества Феодоро» «Греческая топонимика Крыма». Исторические романы «Наёмник», «Князь Александр», «Боспорец». Готовится к изданию «Непокорная Таврика».
Родился 9 мая 1946 года в городе Коканде Узбекской ССР.
Жена Юрьева София Георгиевна поэтесса.
Сыновья Георгий и Александр.
Если вас заинтересовала полная версия книги, её можно приобрести у автора, Для этого вам необходимо связаться с ним посредством электронной почты Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript. либо по телефону 2410942169
